Он находился теперь в совершенно обособленном, туманном, золотисто-зеленом мире, усыпанном цветами (на Омикрон Сети-18 этот месяц соответствовал июню, и дерево было в цвету), в мире, единственными обитателями которого были он сам, птицы-хохотушки да насекомые. Иногда сквозь ажурные просветы в листве он видел небольшие участки площади внизу, но ничего больше.
Когда до ветви, на которую он, еще будучи на земле, забросил трос, оставалось около пятнадцати футов, он попросил Райта остановить лебедку. Отцепив от основания лифта тросомет, он прижал приклад к плечу и принялся раскачивать лифт взад и вперед. Стронг выбрал самую верхнюю из видимых ему отсюда ветвей, которая нависала над ним примерно в восьмидесяти футах, и во время одного из взлетов лифта, в тот момент, когда он находился в самой крайней точке амплитуды, прицелился и спустил крюк.
Тросомет, словно паук, выплюнул бесконечно длинную нить. Тонкий, осенняя паутина, трос взметнулся вверх, полетел вниз сквозь листья и цветы и закачался в нескольких дюймах от протянутой руки Стронга. Он поймал его во время следующего взлета и, продолжая раскачиваться, прижал трос только тогда, когда его микроскопические волокна проникли в сталь, срослись с ней. Теперь можно было подниматься выше.
Стронг попросил Райта снова пустить в ход лебедку. Покрытый тончайшим слоем Тимкина нитевидный трос заскользил через “новую” ветвь, и подъем возобновился. Стронг откинулся назад, насколько позволял спасательный пояс. Закурил сигарету…
И увидел дриаду.
Или это ему почудилось…
Дело в том, что все их разговоры о дриадах были шуткой. Одной из тех шуток, что рождаются в беседах между мужчинами, когда их общение с женщинами ограничено короткими перерывами в работе.
Вы убеждали себя, что это не более чем шутка; вам было чертовски хорошо известно, что никогда ни на каком дереве, ни на какой планете не спустится к вам по устланной листьями тропе прекрасная фея. И хотя вы непрестанно повторяли себе, что этому никогда не бывать, в самом дальнем, темном уголке вашего сознания, к которому не отважился приблизиться здравый смысл, постоянно жила мысль о том, что, быть может, это все-таки когда-нибудь произойдет.
Этой шуткой они перебрасывались во время полета с Земли и пока ехали из космопорта в деревню. Если верить болтовне Сухра, Блюскиза, Райта… и его собственной, на последнем гигантском дереве Омикрона Сети‑18 должна жить по крайней мере одна дриада. И вот будет потеха, когда они ее поймают!
Что ж, подумал Стронг. Ты ее увидел. А теперь посмотрим. Как ты ее поймаешь.
Видение мелькнуло и исчезло — лишь слабый намек на контуры тела, вспышку красок, волшебное лицо, — и вслед за растаявшим образом постепенно растаяла и его уверенность в том, что он видел ее. К тому времени, когда лифт внес его в шатер из листьев, где, как ему казалось, она только что была, он уже не сомневался, что ее там не будет. Ее не было.
Он заметил, что у него дрожат руки. Усилием воли он вернул им твердость. Смешно так волноваться из-за причуд солнечных бликов на листьях и ветвях, сказал он себе.
А на 475-м футе подъема ему показалось, что он ее увидел снова. Только что выяснив у Райта, на какой он находится высоте, Стронг случайно взглянул в сторону ствола. Она стояла там прислонившись спиной к коре, и ее длинные стройные ноги опирались на ветвь, с которой он в этот момент поравнялся. Тонкая фигура, сказочное лицо феи, золото волос. До нее было не более двадцати футов.
— Выключите лебедку, — тихо сказал он Райту.
Когда лифт остановился, он расстегнул спасательный пояс и ступил на ветвью. Дриада не шелохнулась.
Он медленно направился к ней. Она по-прежнему была неподвижна. Он протер глаза, втайне надеясь, что она не исчезнет. Она стояла на том же месте, застывшая подобно статуе, спиной к стволу. И ее длинные ноги опирались на ветвь.