Чем выше вы поднимаетесь, тем сильнее раскачивается ствол, который под вашими руками становится все тоньше; по мере ого как вокруг редеет листва, все ярче светит солнце; все быстрее и быстрее бьется ваше сердце…
Добравшись до последней развилки, Стронг уселся верхом на ветку и посмотрел вниз, на раскинувшийся перед ним мир.
Отсюда листва еще больше напоминала зеленое облако — огромное зеленое облако, которое скрывало почти всю деревню. За его кружевными краями были видны только самые дальние домики. А за ними бесшумно катилось к горизонту Великое Пшеничное Море, как он мысленно называл поля.
Хотя более уместным здесь было бы слово “архипелаг”. Потому что, куда бы он ни бросил взгляд, повсюду виднелись острова. Острова сгнивших деревень; одни — увенчанные зловещими серыми маяками мертвых деревьев, другие — заваленные серыми обломками упавших. Острова контейнеров с отбросами из прочной стальной фольги, острова ангаров из того же материала, в которых стояли сеялки-геликоптеры и облегченные комбайны, взятые колонистами в аренду у Департамента Галактических Земель.
Вблизи деревни виднелись острова поменьше: завод по обеззараживанию сточных вод, мусоросжигательная печь, крематорий. И наконец, еще один, новенький, с иголочки, остров — лесопильный завод, на котором колонисты собирались обработать древесину этого дерева.
В некотором смысле дерево уподоблялось урожаю, потому что на Омикроне Сети-18 высоко ценилась древесина — почти также, как на Земле. Но даром они ее не получат, подумал Стронг; им таки придется раскошелится и отвалить компании “Убийцы деревьев, инкорпорейтел” кругленькую сумму.
Стронг расхохотался. Он не очень-то симпатизировал колонистам. Как и Блюскиз, он отлично понимал, что они творят с почвой и как будет выглядеть Омикрон Сети-18 через пятьдесят лет. Временами он их ненавидел…
Но не сейчас. Сейчас, когда утренний ветерок вздувал его древорубашку и утреннее солнце касалось его лица, когда над его головой распростерлось необъятное небо, а у ног раскинулся весь мир, в его душе не было места для ненависти.
Он зажег и выкурил сигарету. На вершине мира под чужым ветром и солнцем, она показалась ему особенно приятной. Он докурил ее до основания, пока она не обожгла ему пальцы, потом загасил окурок о подошву ботинка.
Когда он поднял руку, на его указательном и большом пальцах была кровь.
Сперва он решил, что порезался, но, когда стер кровь, на руке не оказалось ни малейшего пореза, ни царапины. Он нахмурился. Быть может, он поранил себе ногу? Он наклонился… и увидел окровавленную подошву ботинка и кровь, каплями стекавшую с шипов. Он наклонился еще ниже… и увидел кровавый след, оставленный шипами на гладкой серой поверхности ствола. Наконец он понял в чем дело. Кровь была не его. Это была кровь дерева.
* * *
Искрилась на солнце дрожавшая под ветром листва, и лениво раскачивался из стороны в сторону ствол. Из стороны в сторону. Из стороны в сторону…
Сок!
Ему уже началось казаться, что этому слову никогда не отстоять своих прав и что его сознанием навеки завладел его ложный синоним — кровь.
Сок…
Ведь ему совсем не обязательно быть прозрачным. При наличии соответствующих пигментов он мог быть любого цвета, любого цвета под солнцем. Пурпурного. Зеленого. Коричневого. Красного…
Кроваво-красного…
Ведь из того, что обычные деревья обладали определенными особенностями, вовсе не следовало, что те же особенности должны быть свойственны и этому дереву. Нет такого закона, по которому сок дерева обязательно должен быть бесцветным.
Ему стало немного легче. Красный сок, подумал он. Надо поскорее сообщить Райту!
Но когда через минуту Райт связался с ним, он не сказал ему об этом ни слова.
— Вы готовы? — спросил Райт.
— Нет… не совсем. Произвожу небольшую разведку.
— Как я погляжу, это сегодня ваше любимое занятие.
— Отчасти.
— Ладно, раз уж вы решили оставить дриад себе, не буду вам мешать.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...