Брехня.
Сам ты брехня! Ленка показывает братишке язык. Зайка серенький скакал, и свой хвостик замарал, весело хохочет она. Потому что зайка обка.
Дурра! кричит Сережка.
А я верю, я люблю такие истории. Пытаюсь замирить этих взбалмошных родственников я. А есть здесь еще, что то такое же?
Ага, Ленка уворачивается от шишки, которой зафингалил в нее Сережка. Где то тут безымянная могила двадцати семи красноармейцев. Они с белыми бились, когда в город Колчак со своими пришел. Но где она, никто не знает. Памятник им в центре у сквера стоит, но под ним ничего, большие ребята говорили, упреждая мой вопрос, отвечает это белобрысое создание женского пола.
Жалко, я иду по заросшим тропкам меж старых могил, погруженный в рассказанную Ленкой историю, когда вдруг вижу висящий на одной из ветвей рябины самодельный лук. Все лето мечтал о таком, но у меня не получалось сделать.его самому. Он как настоящий: крепкий, резной, со специальной канавкой для того, чтобы класть стрелу, тетива кожаный шнур, такой же шнур намотан у оснований.
Чур мое, чур мое, радостно кричу я, хватая свою находку. Я первый нашел!!!
А Ленка с Сережкой непонятно надулись.
Этого нельзя, сказал первым Сережка.
Точно, нельзя, Ленка согласно кивнула.
Почему!? удивляюсь я.
Это не наше, Ленка поправила свою белокурую челку.
А чье!?
Мертвых, страшным голосом с завываньем смеется Сережка. Но глаза его совсем не смеются.
И что?! я вовсе не хочу расставаться со своей внезапной находкой.
Мертвые придут и заберут тебя вместе с этим самым луком, вполне серьезно отвечает Ленка.
И тут я побежал, думая, что никому не хочу его отдавать, не Ленке, не Сережки, не этим самым выдуманным ими мертвым.
Далеко уйти мне не удалось, запнулся о внезапно подставленный старым деревом корень, а дальше вспышка и бархатная тьма.
*
Мне пять лет, в Пермь приехал любимый дед, до сих пор помню его седые волосы, крупные черты лица, тихую успокаивающую улыбку и медленные уверенные движения, человека повидавшего за свою жизнь много. Я знаю, что он директор школы, где-то в далеком уральском городке, а раньше настоящий морской офицер, кавалер различных орденов и наград, побывавший на трех войнах.
Для меня он просто ДЕД, и я и иду вместе с ним по августовским лужам в шортах, цветастой майке и сандалиях, а он в сером потертом костюме, как большая скала, мы решили погулять по набережной Камы, и нам не страшна непогода, мелкий холодный дождь и то, что нет зонта.
Мы спускаемся в подземный переход, там таинственно темно и бесшумно, никого кроме нас двоих, и шаги какие-то по бесшумному глухие. А когда, поднимаемся наверх, вокруг огромный мир залитый ярким по цыплячьи желтым солнечным светом. Невдалеке, шумят большие деревья, с совершенно зеленой листвою, множество плакучих ив и цветущий жасмин, переплетение мощенных камнем дорожек и укутанная запахами соли и нагретого солнцем песка набережная. На лавочках улыбчивые старушки в огромных шляпах панамах, с такими же, как и я цветастыми мальчишками и девчонками, а самое главное, за чугунным парапетом плещется самое настоящее МОРЕ.
У, как я визжу от счастья. Выпускаю руку деда. Бегу туда, где теплые соленые волны и белый песок. Я трогаю волны руками как незнакомого, но симпатичного котенка, дую на белую пену, скинув сандалии, ношусь, обезумев в прибое, а когда вижу, что вода достаточно теплая, отпрашиваюсь у деда поплавать под его присмотром.
Мы никому не скажем, шепчет дед прикладывая палец к своим губам, на его запястье синий якорь, половина солнца в виде штурвала и крылатый змей
*
О, как болит моя голова. Дед, море. Лхматый мальчик, который сказал, что он Медведь. Я касаюсь своего затылка, на руке кровь. Кажется, я ударился о могильную плиту, когда бежал и запнулся о древесный корень, да еще был лук:
Где мой лук? спрашиваю я склонившегося надо мной круглолицего старика, одетого в засаленную телогрейку и точно такие же ватные штаны.
Хүүхэд, отвечает старик, щуря свои итак необычно узкие глаза цвета крепко заваренного чая, который местные называют чифирь.
Голова болит, жалобно шепчу я.
Чичас, чичас, будет хорош, круглолицый лысый старик в засаленной фуфайке, протягивает к моей голове свои ладони, похожие на корни деревьев, и начинает водить ими по кругу, что то шепча себе под нос.