«Тсс, тише мальчик», зашипело в голове. Теперь невидимые руки жадно гладили его по голове. Движения плавно перерастали в нервные рывки, а холодные пальцы цеплялись за волосы. «Остановись, рыцарь», шумел голос, «Тебе не нужно больше сражаться». Назойливый шорох в ушах смешался с глухим, нарастающим гулом, отдалённо напоминающим рёв толпы. Спёртый воздух наполнился мерзкой гнилой вонью, бьющей в нос, будто кованым сапогом. Задержав дыхание, он напрягся, тщетно пытаясь сбросить с себя, опутавшую его паутину рук. Слезы наворачивались на глаза от унизительной боли между ног грязные клешни добрались до его естества и острыми, как его нож когтями, впились в мягкую плоть. Издав приглушенный стон, Айвен вспотевшим лбом уткнулся в каменный пол. Моча заструилась по ногам, предательски обжигая чувство достоинства.
Твою же мать, прохрипел он, придавленный щекой к вонючему скользкому полу. Руки повисли, и тело уже не слушало приказов.
Айвен, раздался голос, прерывая издевательства, Айвен, посмотри на меня
С трудом разлепив глаза, он приподнял голову и посмотрел перед собой. Он готов был поклясться, что слышал голос Ранны, медленно угасающий в голове. Осторожно поднявшись, он прищурился и застыл, пытаясь что-нибудь разглядеть в полумраке. Воздух стоял на месте, а тишина отозвалась лишь звуками его прерывистого дыхания. Он оглянулся назад и не увидел двери камеры. «Наверно, я много прошёл», произнёс он про себя. Голова кружилась, а ноги стали тяжёлыми, будто королевский кузнец наполнил их расплавленным свинцом.
Он с трудом вытянул вперёд руку и медленно двинулся по коридору, оставляя за собой мокрый и липкий след. Через несколько метров стены расступились, и он оказался в небольшом зале. После скитания по тёмному коридору, тусклый свет, исходивший от свечи, заставил его прищуриться. Комната чем-то напоминала его покои в королевском замке. Большой дубовый стол, заваленный непрочитанными письмами, громоздился посреди зала. Камин в углу, успокаивающе потрескивал, пуская искры. Медвежья шкура, распростёртая по холодному полу и истоптанная нервными советниками короля. Только всё было не совсем так. Айвен увидел сидящего за столом человека. Лица его не было видно; истощённая свеча лениво догорала, освещая бледным пятном кипу, покрытых пылью выцветших бумаг, которые когда-то были письмами. Незримая фигура застыла в неестественной позе, и он разглядел тонкие нити, исходящие из нее в тёмные углы зала. Айвен поёжился от ледяного воздуха и невольно бросил взгляд в сторону камина, затянутого паутиной.
Здесь всегда холодно, монотонно произнесла тёмная фигура, не двигаясь. Голос показался знакомым, несмотря на безжизненность. Айвен сделал шаг вперёд, чтобы разглядеть собеседника.
Не подходи ко мне, предостерёг голос, все также, не меняя тон. Будто ветер, скребущийся по стеклу. Нити пошатнулись, и голова его качнулась в сторону.
Ты кто? осторожно спросил Айвен, выпуская клубы пара. Становилось еще холоднее. Пальцы немели в перчатках, и он стиснул их в кулаки. Тёмный силуэт не двигался. Пламя свечи дрогнуло, и тень скользнула по столу, резко вернувшись назад. Айвен напрягся и сделал еще шаг, разрываясь от любопытства и волнения. Оказавшись у стола, он одной рукой оперся на него и протянул другую к человеку. Раздался смех, и тёмная фигура рассыпалась на части. Холодный порыв задул свечу, оставив Айвена в кромешной тьме. Он почувствовал, что-то прошло мимо него, тяжело стуча каблуками. Позади, звеня кольцами, громко хлопнула массивная дверь, заставив его вздрогнуть. В то же время приоткрылась другая, прямо перед ним. Мягкий белый свет сочился сквозь тонкую щель и Айвен, заскрежетав зубами, направился к ней.
Войдя в белый свет, он оказался посреди неизвестности. Нет, он не парил в воздухе, ноги твёрдо стояли на полу, но его не было. Чистая, как снега Квайтера, бескрайняя пустота. На миг он подумал, что ослеп, но увидел свои исхудавшие руки, тянущиеся к глазам. Холод исчез, сменившись мягким теплом, от которого волосы встали дыбом.
Колдовство, пронеслось в голове, Меня одурманили.
Айвен привык доверять глазам, но то, что он видел перед собой, не представлялось ему ни в одном сне, ни в бабкиных сказках. Он слышал об иноземных смесях, вдыхая которые, возможно было погрузиться в сладкие грёзы, воплотить в видениях тайные мечты. Иллюзия, самообман. Будто отвечая, снежная бесконечность завибрировала. Он не видел этого, но ощущал трепет вместе с биением сердца. Пульс участился, и пустота задрожала, равномерно следуя ритму. Ему захотелось закричать на нее, отодвинуть от себя, но челюсти не двигались. Он был способен лишь на глухое мычание, которое рвалось из него, сводя мышцы в судороги. Боясь пошевелиться, Айвен вдруг почувствовал, что боится.