Разрешите сэкономить ваши деньги, господа.
Тень смущения пробежала по его лицу.
Мне тоже жалко жену, незнакомец улыбался Грину. Позвольте и с вами согласиться, Александр Иванович он кивнул соседу.
Куприн вежливо поклонился из-за спины друга. Уж коли вы намерились туда, где:
Шальные в долах жили атаманы,
И властью царственною славилась любовь
Будем беречь их, времена. Но не время! Надо бы получить над ним власть, ведь здесь, мужчина потряс листами, я располагаю временем, а не оно мною Пока не кончена книга. Но точки не бывать!
Придется тогда ответить на главный вопрос, автор «Поединка»9 крутанул усы, загадочно ухмыляясь. Когда вы начнете писать для людей? А не для себя? Угадал? По мне, так расточаете. И выжидательно умолк.
Не знаю тень смущения снова пробежала по лицу.
Выходит, не любите?
Выходит, не способен. Да и любовь я вижу по-другому. Ее и расточаю третий год, незнакомец опять тряхнул страницами. И выздоравливаю. Так что вы правы, Александр Иванович, для себя, только для себя, А люди пусть увидят глаза книги. Решая, пить лекарство или нет.
Ну, батенька, белая шляпа покачалась. Такое возношение!
Отнюдь пожалуй, литпросвет.
Неужто с детства? На амбразуру?
Мужчина не заметил сарказма.
Предлагаю оступиться вместе и писать для себя. Далекого в начале, но близкого к финалу всем. Если до дна. Чтоб вправить, а не втиснуть на страницы.
На амбразуру? Грин все это время находился в прострации.
Так точно! За младенцев! Прочь избиение! парировал незнакомец. Не оставим больше на берегах. Одних и беззащитных!
А кабала, молва и сплетни? не меняя тона, спросил Куприн. Его брови отыграли наверх. А долги?..
Миновал. Свободен. Выплатил.
Что?! Выплатили?! брови насупились. Скажите, пожалуйста! А я вот помню, как заманили всех обманом. Как плаху ожиданий буквально втиснули в сюжет. И рубили, рубили, рубили!
Каюсь. Искупил.
А эпизоды?! не унималась «шляпа». Где концы? Оборваны! Имена повисли! Никто не доплывет до середины вашего Днепра!
Да, да, вышел из оцепенения сосед. Обрушил ливнем новые нача́ла, парадигмы
Мой ливень подмывающий устои, смывает всех тельцов и гимны с постаментов. Проба. Зубила угол подбираю я страницам. На камне том. Прочь опасенья нить сплетена морских канатов крепче. Связала несколько обложек! Стран, времен, героев! Их сотни тысяч, без вести пропавших среди «заслуженных», «народных» и молвы. Как прежде лживой. Пособий наставлений и трактатов. С того же древа иль стола чумного пира.
Он с каким-то отчаянием посмотрел на Куприна:
Сами же знаете простому человеку к совести прийти проще. А путь других в глубоких аргументах.
Опять «русский» геморрой? Так уж на Достоевском отыгрались!
Русская душа, Александр Иванович. А геморрой у тех, на Темзе, от нее. Так что? Готовы вместе? Вязать канаты, имена, концы?
Всё без обмана? И не паутину? Плетут надежно, Куприн толкнул локтем друга, так же.
Сосед от толчка будто вернулся, бормоча:
Так как же выплатили?! Коли «для себя»? Долги-то перед ними! и указал на палубы.
Может статься и наоборот. Не допускали? Гость поправил очки.
Так мы средь них! Ведь мы же! Возмущение было искренним. А как же современники?
Готов за них долги принять от вас.
Куприн пришел в восторг:
Нет, каков наглец! А начинал-то, начинал!
Я не понимаю вашего настроения, любезный, Грин выглядел раздраженным.
Куприн невесело пожал плечами:
Да бог с ними, с долгами-то. Не нам их считать. Ему. А коли взялся, есть где зубы обломать, и подмигнул автору «Бегущей»10. Тот недовольно отвернулся.
Однако «белый костюм» не оставлял попыток сарказмом обуздать напор гостя:
Вы обещали оправдать ожидания Возможно, соблазнимся.
Я постараюсь херес подсластить, незнакомец понимающе кивнул. Ведь ожидания не слишком романтичны
Да с кем имеем честь?! не выдержал Грин. И, наконец, что это значит?! Всё?!
Он отступил в сторону:
Моя романтика спасение! Хотя бы в грезах. Мечты о лучшей жизни добавьте к ним надежду окрасьте ожиданьем бытие. И поднял руку, указав наверх. Спасен! Спасен читатель, человек ликует! Безжертвенно повержен негодяй! Мы, писатель кивнул другу, ища поддержки, запрещаем вам касаться других ожиданий! «Не романтичных», как изволите считать! Они прекрасными должны быть в человеке!