- О чем вы? - не понял и отчего-то смутился Гущин.
- Спасибо жизни за все ее чудеса, - так же нежно и странно ответила Наташа
Они подошли к дому Наташиных друзей, миновали двор, толкнули обитую войлоком дверь и сразу оказались в мастерской художника
Чуть не половину обширного помещения занимал гравировальный станок и большая бочка с гипсом. Помимо двух мольбертов здесь находилась приземистая, широченная тахта, десяток табуретов и торжественное вольтеровское кресло. С потолка свешивались изделия из проволоки, напоминающие птичьи клетки, - модели атомных структур, вдоль стен тянулись стеллажи с гипсовыми скульптурами каких-то диковинных фруктов. Картины, рисунки и гравюры свидетельствовали, что мечущаяся душа хозяина мастерской исповедовала множество вер. Суздальские иконописцы, итальянские примитивы, французские импрессионисты, испанские сюрреалисты, отечественные передвижники поочередно, а может, зараз брали его в плен. Но во всех ипостасях он оставался размашисто, крупно талантлив. Да и сам художник был хорош: громадный, плечистый, с кудрявыми русыми волосами, он являл собой в редкой чистоте тип русского былинного богатыря Микулы Селяниновича
- Познакомьтесь, - сказала. Наташа, - мой старый друг - художник Петя Басалаев, мой новый друг - инженер Сергей Иванович Гущин.
Художник тряхнул русыми волосами и размашисто пожал Гущину руку.
- Наташкины друзья - наши друзья.
- Наташа слишком щедра ко мне... - церемонно начал Гущин.
- Мы познакомились только сегодня, на улице, - просто сказала Наташа Но это ничего не значит.
- Конечно! - ничуть не удивился художник. - А ну, дайте вашу руку, обратился он к Гущину.
Тот удивленно протянул ему свою руку.
- Хорошая рука, я сделаю с нее слепок.
- Зачем?
- Для коллекции, - художник мотнул головой на камни. - Там конусом, расширяющимся книзу, свешивалась гроздь гипсовых слепков человеческих рук.
Гущин подошел к камину, чтобы получше рассмотреть эту необычную коллекцию.
- Наташа, дай пояснения, а я покамест гипс разведу, - распорядился художник.
- Вы видите тут руки всевозможных знаменитостей, - тоном завзятого гида начала Наташа - Скульпторов, художников, поэтов, пианистов, скрипачей, ученых изобретателей, мастеровых. Громадные, как лопаты, - это руки скульпторов, пианистов. Большие, но узкие, с тонкими длинными пальцами скрипачей, актеров, людей, владеющих ремеслом. Слабые, недоразвитые поэтов...
- Но при чем тут я? - взмолился Гущин. - Я же никто!
- Чепуха! - оторвавшись от своего занятия, крикнул художник. - У вас хорошая, талантливая рука
Гущин еще раз посмотрел на гипсовую гроздь и обнаружил среди бесчисленных рук трогательный слепок маленькой узкой ступни с тугим натяжением сухих связок на подъеме.
- А чья это нога?
- Великой Улановой! - значительным голосом произнес художник. Садитесь! - указал он Гущину на табурет.
- Я пойду к ребятам, - сказала Наташа
- Гелла тоже дома, - сообщил художник. - Не пошла на работу. Вели ей соорудить "обед силен", как писал князь Георги своему соседу.
Наташа вышла в другую комнату, откуда послышались радостные возгласы и ликующие дикарские вопли.
Гущин с закатанным рукавом сидел перед художником, а тот нежными, ловкими движениями громадных лап накладывал гипс на его кисть.
- Готово! Теперь надо малость подсохнуть. Сидите спокойно, а я на жалейке поиграю.
Он снял с полки тонкую дудочку, взгромоздился на бочку с гипсом, и полились нежные звуки свирели.
Гущин понял, что тут нет никакого ломания. Так вот жил этот художник писал, ваял, рисовал, лепил, а в минуты отдохновения играл на свирели, чтобы полнее отключаться от забот.
Пришло время разгипсовывать Гущина Художник отложил свирель и проделал необходимую работу с присущей ему ловкостью.