Телефон все звонил. Джим выплыл из темной глубины сна и непослушными пальцами нашарил светящуюся кнопку у основания аппарата. Звон прекратился.
– Уандер слушает, – буркнул он.
На экране показался незнакомый офицер.
– Отдел назначений, майор. Лейтенант Ван Ли. Корабли лаагов у нашего сектора границы. Их больше трех десятков. Сбор по тревоге, сэр.
– Понял.
С чего бы лааги начали переводить дополнительные корабли на участок, прилегающий к североамериканскому сектору? Теперь понадобится общий вызов летного персонала – даже тех, кто, как и он, всего шесть часов назад вернулся с патрулирования этого участка.
Но это же лааги – их, как всегда, не понять. Неважно, нападают они или убегают, смысла в их действиях не уловить.
– Вы должны явиться в комнату для совещаний «К» в четыре ноль‑ноль. С личным снаряжением.
– Понял.
Джим неловко перекатился на живот и сощурил глаза, чтобы разглядеть время на часах при подсветке телефонной кнопки. Ему удалось различить цифры на наручном коммуникаторе – три двенадцать. Времени хватит.
– Вопросы есть, сэр?
– Все ясно, лейтенант, – сказал он.
– Отлично, сэр. Конец связи.
Телефон умолк. Какое‑то мгновение желание спать, как гигантское черное болото, грозило засосать Джима; однако он резко стряхнул его заодно с одеялом, сел, по‑прежнему в темноте, на край кровати и потер лицо.
Наконец он включил свет, встал, принял душ, оделся. Бреясь, Джим разглядывал себя в зеркале. Все то же грубоватое, квадратное лицо с крупными чертами, но морщинки в уголках рта и между бровями, под курчавящимися на лбу растрепанными черными волосами, спросонья глубже. «Дело не в выпивке», – подумал он. Он теперь пил только в увольнении. В остальное время не тянуло. Просто он спал как бревно – и бревно это насквозь пропиталось водой и тонуло в каком‑то бездонном озере.
Он не выдохся, нет. Там, на границе, он был прежним. Но чего‑то ему не хватало, а чего, Джим и сам не знал. Он прямо‑таки ощущал эту пустоту – похоже на то, когда сводит от голода желудок. Но голод тут был ни при чем – питался он регулярно; и женщины были ни при чем, что бы ни говорили друзья, – в увольнении он без всяких проблем находил себе подружек. Чего ему не хватало, так это ясности. Весь смысл в том, чтобы за спиной была стена, к которой можно прислониться, а впереди – дело, которое нужно сделать, и чтобы его и вправду можно было сделать, а не вести бесконечную войну без надежды на успех, хотя кругом все уверены, что война сама по себе оправдывает их существование. Он хотел чего‑то добиться и найти кого‑то, кто понял бы эту его потребность.
Джим встал и начал собираться на задание.
Уже одевшись, он пристегнул снаряжение: личное оружие, набор болеутоляющих средств и зеленый квадратный контейнер размером с ноготь, в котором хранилась икс‑капсула. Выйдя из комнаты, прошел по длинному коридору сквозь спящий офицерский корпус и через боковую дверь шагнул в предрассветную тьму и дождь.
Он мог попасть в здание оперативного отдела по внутренним коридорам, но через площадку было ближе, а дождь и свежесть ночи должны были разбудить его и прогнать остатки сонливости. Как только Джим шагнул за дверь, в лицо ему хлестнула гонимая ветерком неразличимая пелена дождя. Сквозь нее через площадку смутно виднелись огни окон Оперативного отдела.
В отдалении слева прокатился гром. Звук казался слегка металлическим – такой слышен в горах, на большой высоте: там, за дождем и темнотой, были Скалистые горы. Над ними – облака. А над облаками, до самой границы, простирался на световые годы космос – там‑то Джиму и надо быть еще прежде, чем рассветет, там, на невообразимой высоте, над этой площадкой, над этими домами, этими горами и этой Землей.