Денис Осокин - Юбилейный выпуск журнала Октябрь стр 3.

мы охраняли только маскародо. в колокудо была своя стража. но поскольку деревни совсем рядом  мы обязательно встречались между ними за ночь хотя бы раз. здоровались и какое-то время сидели вместе. а потом расходились. когда встречались  оставались вместе ровно столько сколько нам этого хотелось. компании караульных бывало что совпадали по духу и дружбе  а бывало что нет. я не удивлялся тому что обо всем этом знаю. как не удивлялся ночной своей теплой-удобной одежде, своей возбужденной радости, своему языку, который так ладно и складно и влажно зажил во мне, вернее и стал мной. я по-прежнему не видел вокруг себя никого  только слышал, видел же палки-фонарики и темную-темную деревню. и она была брошена, пуста. только тревоги это больше не вызывало. обратиться же с вопросом кто вы? к тем кто пришел ко мне под окно и меня вызвал  я не мог: я понимал животом и спиной что это грубо, что этого делать не стоит. захотят  представятся. а нет  так и не надо значит. тем более что я уже ведь спросил  с этого вопроса и начал наш разговор. кто вы?  мы йÿд орол, охраняем от пожара деревню. и меня сразу же напрочь покинул страх  а чувство самосохранения стучало моей кровью спокойно-спокойно. более того  так спокойно мне не было очень давно, многие годы, может быть никогда. и я наслаждался  покоем, своими шагами, невидимыми товарищами, бесстрашием, красотой.

а еще я не спрашивал  потому что знал с кем я сейчас в ночном карауле. ни с кем иным  как с судьбой. с чистой судьбой. вот значит какая она из себя. надо ли мне что-то делать, пользоваться моментом? спрашивать или просить или спешить или к чему-нибудь приготовиться..? мои мысли были видны  мне сразу ответили  и я ответил:

 да нет, не надо.

 ну да, не надо.

 просто встреча?

 да. просто встреча.

 и ничего?

 и ничего, олёш.

мы ходили, ходили. ходили, ходили. перекусывали. жгли костер. потом тушили его. перекусывали снова. было вкусно. сидели на краю болотца на поваленном стволе. говорили мало. а иногда побольше. стояли в поле. сидели на крыше самого высокого дома в маскародо  забирались туда прислонив лестницу что валялась в том дворе. доходили до колокудо пару раз  и здоровались с тамошними ночными сторожами и поворачивали обратно. а потом стало понемногу светлеть  и я остался один. в одежде в которой приехал. стал мерзнуть, особенно ноги. попытался вспоминать марийские слова  и не вспоминал ничего кроме того что знал раньше  здравствуйте, до свидания, слова с уличных вывесок и бутылочных этикеток я же не был здесь двадцать восемь лет. и никогда не ходил в ночной караул  не успел по возрасту просто. перед тем как мне исполнилось семь я перестал сюда приезжать. но в этом ночном карауле я был. и во всех оживших во мне караулах  был тоже. я ничему за эту ночь не научился. я не хочу теперь даже говорить. не встретился с мамой и с ее родителями, ни с жителями маскародо, оставившими свои дома и поверхность земли. а разве я этого хотел? нет ведь. вот таких встреч можно было бы и впрямь испугаться..

мне очень захотелось сделать бумажный самолетик. только сделать его было не из чего. один девчоночий голос из наших караульных  голос который мне больше всех понравился и больше всех меня согревал  голос который другие называли таней, наверно невеста моя, судьба, с ней бы мы никогда не ругались  сказал в какой-то момент этой нехитрой однообразной ночи: я люблю бумажные самолетики. когда я вспомнил об этом  я был совсем в другой стороне от дома, с которого все началось  на дороге к колокудо. несмотря на зябкость и сырость в ногах  я вернулся в маскародо в дом, бывший когда-то нашим. а теперь и всю почти жизнь он и вовсе мой. или и мой тоже. только зачем он мне?.. вернулся найти там бумагу. ничего путного не нашел. оторвал от стены кусок обоев. сложил самолетик. и пошел в колокудо снова.

я шел и пускал самолетик впереди себя. поднимал  пускал снова. поднимал  пускал снова. иногда он летел вбок. иногда планировал в лужи  и я к нему бежал  чтоб не размок совсем. и мне кроме этого ничего не хотелось делать больше. и никто мне не нужен был. никто кроме нас  дороги между маскародо и колокудо в месяц и час когда на ней никого не встретишь, самолетика из обоев и меня.

Денис ДРАГУНСКИЙ

Звери

рассказ