- Ну, когда все, тогда и я увидел, когда нашли убитого Длинного.
- Не мог ты, не мог ты их тогда увидеть!
- Почему? Почему?
- Потому что они были внутри, внутри!
- Где внутри, где внутри?
- Да в нем же, в нем, в Длинном!
- Когда же я, по-твоему, мог их увидеть?
Ушастый молча смотрел на него. Долгоносику показалось, что этот взгляд прошел сквозь него, сквозь камни пещеры и затерялся в лесу.
- Не пугай меня, не смотри так.
- Знаешь, когда ты мог видеть наконечники моих стрел?
- Когда?
- Перед тем.
- Перед чем?
- Перед тем, как Длинный был убит. Долгоносик согласился.
- Перед тем, перед тем, ты прав.
- Перед тем, перед тем, я прав. Ты мог увидеть их, если бы сам стрелял. Я задам тебе один вопрос. Не ты ли пристрелил Длинного?
- Какого Длинного?
- Того, того. Ведь может статься, ты в него и стрелял?
- Как же я мог стрелять, когда т ы в него стрелял?
- Да почему ты думаешь, что я в него стрелял?
- Да потому что стрелы-то были твои!
- Но ведь я их потерял!
- Ну и что...
- Значит, они могли попасть к кому угодно?
- Ну и что?
- Значит, они могли попасть и к тебе?
- Ну и что?..
- Значит, этими стрелами ты мог его и прикончить!
- Зачем мне твои стрелы! Что, у меня своих нет?
- А затем, чтобы на тебя не подумали. Долгоносик, после долгого молчания, проговорил:
- А тебе никто не поверит.
- Почему?
- Потому что все равно они с тобой покончат.
- Кто - они?
- Скоро узнаешь.
Тем временем начинался рассвет. Сначала засветился край неба, потом озеро, потом листва деревьев. Да так быстро, словно утро знало, что оно будет ясное и яркое, и торопилось показаться людям.
В селении уже не спали. Кто на каменной наковальне отесывал кремень, кто рубил мясо костяным топориком. Женщины и дети собирали земляные орехи.
Глава рода вышел из жилища и стоял, щуря на солнце единственный глаз. Жалко было отрывать людей от дела, но надо.
Глава махнул рукой вдове, она нетерпеливо закричала:
- Со-вет! Со-вет!
Люди оставили свои дела и двинулись на поляну.
Толкаясь, втираясь поближе, они усаживались полукругом. Глава открыл совет.
- Красноречивый, напомни людям, на чем мы остановились вчера.
- Дорогие сородичи! Напоминаю вам содержание вчерашнего совета. Ушастый безо всякой причины, лишь по собственной прихоти, лишил жизни нашего сородича. И вот давайте задумаем-ся, что начнется, если каждый из нас станет колотить людей направо и налево.
Красноречивый сделал паузу, давая людям время оценить это выражение.
- Направо и налево! - хихикнул кто-то и изобразил, как он стукнул своего соседа справа, а потом слева.
- Направо и налево! Ха-ха-ха!
- Направо и налево, ха-ха!
Теперь уже все колотили воображаемыми палками направо и налево и хохотали, утирая слезы и восхищаясь Красноречивым.
- Ну, скажет!
- Направо и... Ха-ха-ха!
- И налево!
- Именно направо и налево, - заключил Красноречивый, глядя на Ушастого. - Предлагаю лишить его жизни, так же, как он лишил жизни моего друга.
- Смерть за смерть! - воинственно закричали воинственные.
Ушастый встал.
- Я хочу сделать важное заявление.
- Потом, потом, - отмахнулся Человек Боя.
- Но я хочу сказать! - крикнул Ушастый.
- Но он хочет сказать! - крикнула Черепашка. Человек Боя был уже раздражен.
- Ты сказал все.
- А я хочу последнее слово!
- А он хочет последнее слово!
- Если самое последнее слово, тогда можно, - разрешил Человек Боя.
- Если последнее слово, пускай говорит, - рассудили люди.
Когда стало тихо, Ушастый сказал:
- Этой ночью я узнал, кто убил Длинного. Люди снова всполошились.
- Как ты мог узнать, кто убил Длинного, когда ты сам убил Длинного?
- Сам убил, а говорит, что убил не он, а кто-то другой!
- Ведь два человека не могли убить - и ты и кто-то другой. Значит, ты хочешь сказать, что якобы убил кто-то другой? А сам ты якобы не убивал?
- Кто же, по-твоему, убил? - спросил Глава.