Держи зонтик и пойдём отсюда. Может, в кино?
Он только плечами пожал.
Инна взяла его под руку так удобней идти под зонтом но он молчал, как по обету. Пришлось ей опять заговаривать первой.
Меня зовут Инна.
Я знаю. Таким тоном, словно об этом знает весь город.
Ну и хорошо. Она не стала вникать, откуда он знает её имя и знает ли о ней что-нибудь ещё.
После фильма, которого они оба, по сути, и не видели почти, они шли к её дому. Инна попросила:
Не надо стоять здесь каждый день. Холодно ведь, осень. Простынешь
Молчит.
Знаешь, лучше заходи иногда по вечерам чай пить или давай ходить куда-нибудь, а? Хочешь?
Я каждый день хочу.
Но я не смогу каждый, Инна растерянно засмеялась. У меня лекции, мне заниматься надо. Опять молчит.
Давай ещё погуляем?
Давайте.
Не надо говорить мне вы. А?
Хорошо.
Они гуляли, долго, в основном, молчали, Инна заговаривала несколько раз, но потом ей стало так хорошо с ним молчать! Она первой опомнилась, что город почти пуст. И оглянулась!
Где это мы?
Дом был в приличном отдалении.
А где ты живешь, Виктор? Он сказал, и не просто сказал, а назвал даже дом и квартиру.
Сосед? Итак, пошли домой, а?
Говорили они только о постороннем, на так называемые светские темы, хотя обоим очень хотелось задать тот единственно интересный каждому вопрос:
А для тебя молния тоже была?
Но они не спросили. Каждый уверенно знал только о себе, но очень сильно чувствовал, что у другого тоже была молния.
Тема тайная, секретная. Никогда и ни с кем они об этом не говорили не с кем было. Потому что невинные попытки говорить на подобные темы всегда неизменно вызывали приговор: таких граждан надо в дурке лечить всю их оставшуюся жизнь.
Вот так они и стали встречаться. Но даже спустя несколько месяцев о самом важном и тайном они так и не заговорили.
Но Виктор впервые обнаружил, что эта девушка не вызывает у него отторжения. Более того, он осознал, что влюбился. Он, конечно, мог бы понять это ещё с первых дней, когда установил караул у её дома, но тогда он думал, что им надо поговорить о молнии. А поскольку она-то ведать не ведала, где его искать А поговорить об этом было необходимо. Выяснить, что и зачем это было. И какие им обоим следовало бы сделать выводы. И какие, возможно, предпринять действия.
Но потом до него дошло: он таки влюбился! По-настоящему! А как только понял это, то в один прекрасный вечер, когда они дошли до её дома, он взял её руки, обе и зарылся в них на миг.
Инна, я тебя люблю. Тихо, не поднимая глаз. Ей почему-то захотелось плакать.
Молчи. Я боюсь, что-то сломается, а я хочу, чтобы ты был. Глаза у неё были опущены, но она знала, что он смотрит на неё. Она молчала, и странно было на душе: и радость, и страх какой-то.
Завтра я вернусь к пяти. Запомни номер
Я знаю. И номер, и фамилию, и всё, что только можно было узнать.
Тогда придётся тебе завтра рассказать мне о себе. Ладно?
Всё?
Именно всё.
Тебе может не понравиться.
Почему?
Завтра узнаешь.
Музыка вдруг стихла.
Я так не играю, закричал Сергей. Мне в самом деле, что ли, веник искать? Инна, я тоже хочу танцевать, причём с тобой! А, кстати, почему не пришла Вера, да и остальным не вредно бы появиться?
И, словно в ответ, резко зазвонили в дверь. Открывать пошли все. Вера быстро вошла, не здороваясь, и сразу в комнату! На пороге вслед за ней возник какой-то парень. Он, конечно, удивился, увидев столько народу, но духом явно не пал.
И к кому вы, мсье?! Сергей был сама любезность.
К той девушке.
А вы уверены, вступила Инна, что она жаждет вашего общества? И это, между прочим, мой дом.
Не судите строго. Уж больно мне приглянулась ваша гостья. Решил познакомиться, а она никак.
Инна спокойно ждала. Парню ничего не оставалось, как уходить, потому что приглашения остаться так и не последовало.
Вера, проскочив прямиком на балкон, напряжённо курила, ожидая развязки. Когда вошла Инна, Вера не спросила ничего. Потом молча расстегнула карман рубашки и протянула Инне кулон: мелкие, в колечках, камешки и посредине небольшой камень.
Поздравляю!
Спасибо! Кулон был красив, наверно, недёшев, но Инна, зная нрав Веры, поняла, что не откажешься.
И вечеринка потекла снова, как ей и положено. Пока народ не засобирался по домам.