И вечеринка потекла снова, как ей и положено. Пока народ не засобирался по домам.
Инна, помочь?
Право, не нужно, мы с Виктором управимся сами. Спасибо за всё!
Кто-то спорил бы, мы не будем. Катя, конечно, не могла упустить случая уколоть лишний раз Виктора:
Влюблённый, посуду не переколоти, хоть иногда гляди, куда идёшь и что несёшь.
Катя с Валентином оба также принадлежали к племени иновидцев, то так же хранили это в тайне от всех: кому же неизвестно, что стоит это о себе рассказать, немедленно получишь клеймо психа и не отмоешься от этого клейма впредь никогда. Даже за могилой будут помнить пока вообще о тебе будут помнить что ты из психов с большими отклонениями.
Но говорить об этом они пока не торопились. Да и никто не торопился. Первыми рискнули Инна с Виктором, когда всё уже было вымыто и расставлено.
Я собираюсь самой себе сделать подарок, . Сегодня, если только ты не против, мы с тобой обо всём откровенно поговорим. И, мне кажется, ты знаешь, о чём.
О том, что
Вот именно это я и имею в виду. Только не говори мне, что с тобой ничего не происходит. И, тем более, что ты умеешь с этим управляться.
Виктор не двигался.
Не хочешь?
Хотеть-то я хочу, но я об этом никогда ни с кем не говорил.
Я тоже. Но я точно знаю, что ты такой же, как и я. И сильно подозреваю, что и все, кто только что был здесь, такие же. И что они тоже молчат об этом, как партизаны на допросе.
Вполне возможно.
О них возможно, а о нас с тобой точно. Так что давай, наконец, поговорим об этом.
Я не знаю, с чего начинать.
Трусишка! Думаешь, я знаю? Но мне кажется, что начинать нужно с того дня, когда ты в себе это заметил, обнаружил.
И кому начинать? Мне?
Не обязательно. Настояла я, так что начать могу и я.
Я вроде бы должен начинать первый, поскольку мужчина.
Как хочешь. Но поговорить мы должны откровенно и подробно. И я сильно рассчитываю, что вдвоём нам удастся с этими странностями своими разобраться.
Надеяться можно. А получится то, что получится.
Начинай.
И Виктор начал.
Когда мне было 13 лет, умер отец. Инфаркт. Просто не проснулся. А когда его хоронили, я увидел большую, размером с ворону, бабочку таких ведь не бывает белую с коричневыми разводами. И больше никто этой бабочки не видел. А она вернулась со мной домой. А потом я ещё много дней видел отца его душу, потому что цвета она была такого же, как та бабочка.
И я мог видеть его много позже, когда сильно доставала жизнь. В лице окружающих и в виде ситуаций. Потому что мать явно он затруднился со словом сильно изменилась. Ну то есть перестала заниматься домом. И мной. Еда была, всё нужное было, матери вот только не было.
А потом я стал видеть и других людей. Явно тоже умерших. Через некоторое время я научился слышать, что они мне говорят. И я, грубо говоря, превратился в спасателя. Эти люди вели меня к своим родственникам или друзьям, попавших в неприятности. И я их выручал. А когда первый раз к ним приближался, сверкала молния и указывала мне на того, кому следовало помочь.
Когда я тебя увидел, молния тоже свернула. Вот только до этого я не видел никого. В смысле из твоих умерших родственников. И не понимал, нужно ли тебе помогать, а если да, то в чём. Я всё старался увидеть того, кто устроил нашу встречу, но так и не увидел пока. Так что сама говори, какие у тебя неприятности и в чём тебе помочь.
У меня нет никаких неприятностей, честное слово! Если только не считать неприятностью такую же способность видеть иной мир.
А у тебя она откуда?
А я в детстве тонула. Я плаваю, как лягушка в любой воде и любое время. А один раз у меня неожиданно ноги свело. Не знаю, почему вода была, как парное молоко. Свело настолько мощно, что я стала тонуть. И словно онемела при этом рядом со мной лодка была с родными, а я не могла звука произнести.
За мной никто не наблюдал все же знали, что вода моя стихия. Так что, когда обнаружили моё исчезновение, я уже была у самого дна. А там метров пять глубина. Ну бросились, вытащили, но, видимо, всё-таки что-то произошло. Потому что я прямо на дне этом увидела кучу народа: не тела, нет, а души тех, кто здесь тонул. А так дно было чистое песок, немного травы и рыбы.
Вот с тех пор и вижу. Не всегда, не постоянно. А тоже словно разряд тока или невидимая молния: встряхивает и я вдруг вижу что-то или кого-то. И мгновенно понимаю, зачем и что делать нужно.