- Господина У.Г., - повторил я. - А кто он такой, этот У.Г.?
- Неужели не помнишь? Посмотри на книгу у него под рукой.
- Там как будто что-то написано, вот только не разберу что, откликнулся я.
- Вот лупа, попытайся разглядеть, - сказал Эрскин, лицо которого не покидала все та же грустная улыбка.
Я взял лупу и, придвинув лампу поближе, принялся с трудом читать рукописные строчки, выведенные замысловатой старинной вязью: "Тому единственному, кому обязаны появлением нижеследующие сонеты..."
- Боже милостивый! - воскликнул я. - Да не шекспировский ли это У.Г.?
- Так говорил и Сирил Грэхэм, - пробормотал Эрскин.
- Но ведь юноша ничуть не похож на лорда Пемброка, - возразил я. - Я же отлично знаю портреты из Пенхерста. Не далее как несколько недель назад мне довелось побывать в тех местах.
- А ты и в самом деле полагаешь, что сонеты посвящены лорду Пемброку?
- Совершенно в этом уверен, - ответил я. - Пемброк, сам Шекспир и г-жа Мэри Фиттон как раз и есть те три фигуры, что выступают в сонетах; на этот счет не может быть никаких сомнений.
- Что ж, я с тобой согласен, - сказал Эрскин, - но так я считал не всегда. Когда-то я верил - да, пожалуй, когда-то я верил в Сирила Грэхэма и его теорию.
- В чем же она состояла? - спросил я, глядя на прекрасный портрет, который уже начинал как-то странно меня завораживать.
- О, это длинная история, - ответил Эрскин, забирая у меня портрет, как мне показалось тогда, довольно неучтиво, - очень длинная история. Но если хочешь, я тебе ее расскажу.
- Меня всегда очень занимали всякие теории относительно этих сонетов, сказал я, - но теперь я вряд ли поверю в какую-либо новую идею. В деле этом уже ни для кого нет загадки. Да и была ли она там когда-нибудь вообще, сказать трудно.
- Раз уж я сам не верю в эту теорию, тебя мне и подавно не убедить, рассмеялся Эрскин. - Однако она все же не лишена интереса.
- Конечно, рассказывай, - согласился я. - Если история хоть вполовину так хороша, как портрет, я буду более чем доволен.
- Ну что ж, начну, пожалуй, с того, - сказал Эрскин, зажигая новую папиросу, - что поведаю тебе о самом Сириле Грэхэме. Познакомились мы в Итоне, где жили в одном пансионе. Я был на год или два старше, однако нас связывала теснейшая дружба, и мы не разлучались ни в играх, ни в трудах. Разумеется, игр было гораздо больше, чем трудов, но не могу сказать, чтобы я об этом сожалел. Не получить основательного образования в общепринятом смысле слова - всегда преимущество, и то, что я приобрел на игровых площадках в Итоне, пригодилось мне ничуть не меньше, чем все, чему меня научили в Кембридже. Надо тебе сказать, что ни отца, ни матери у Сирила не было. Они погибли, когда их яхта потерпела ужасное крушение у берегов острова Уайт. Отец его был на дипломатической службе и женился на дочери кстати, единственной - старого лорда Кредитона, который по смерти родителей Сирила стал его опекуном. Не думаю, чтобы лорд Кредитон очень любил Сирила. Он так до конца и не простил дочери, что она вышла замуж за человека без титула. Это был чудаковатый старый аристократ, который ругался, как уличный торговец, а манерами походил на деревенского мужлана. Помню, как однажды я повстречался с ним в Актовый день. Он что-то буркнул, сунул мне в руку соверен и выразил пожелание, чтобы я не вырос "дрянным радикалом" вроде моего отца. Сирил не питал к нему особой привязанности и весьма охотно проводил большую часть каникул у нас в Шотландии. Да и вообще, с дедом они никогда не ладили. Сирил считал его грубияном, а он его - изнеженным мальчишкой. Наверное, в некоторых отношениях Сирил и вправду был изнежен, что, впрочем, не мешало ему превосходно ездить верхом и отменно фехтовать. Собственно, великолепно владеть рапирой он научился еще в Итоне.