Сударь И примолк. Август в раздражении повернулся к нему:
Ну?! Говори, что примолк?!
В последнее время поговаривают о дерзких убийствах В Сандвикене, в Найнпорте и даже Элиоте Говорят, что убитые те, кто посещал некую Барр и те, кто неосторожно высказался о Хлорингах.
Август резко отвернулся, зажмурившись и прикусив губу. Вот оно! Вот то, что он уже некоторое время подспудно ждал и боялся услышать. Хлоринги! Он, конечно, был не в курсе членом Братства Красной Скалы он не был, но, когда Гор сбежал, граф был в таком ужасе, в такой панике, что кое о чем проговорился, а остальное Август додумал, сопоставляя, сам. И еще тогда стало жутко на сердце: Господи, ну и идиоты! Похитили принца крови, надругались над ним, и оставили в живых! И теперь малой кровью никто не отделается, в это Август верил, как в «Отче наш». То, что Хлоринги сейчас в Междуречье, ничего не значит они там, а их агенты здесь. Или, что еще хуже не агенты все это делают, а их родственнички-эльфы. А это значит, что даже убей сейчас Хлорингов, это не спасет их убийц. Эльфы не простят, они не прощают никогда, никому и ничего. Значит, братец попал под раздачу одним из первых. Что тут удивляться? Он ближе всех и слабее всех. Драйвера что эльфы, что Хлоринги, оставят напоследок, тут и особенно умным не надо быть, чтобы сообразить. И что он, Август, на очереди тоже весьма вероятно. Он брат и тоже бывал на Красной Скале, пусть и реже, чем граф дорогое, сука, удовольствие! но те, кто знает такое про принцев крови, долго не живут, а разбираться в степени его осведомленности никто не станет, убьют просто на всякий случай.
Но что делать-то теперь?! Бежать с Острова прямо теперь, почти бедняком, и стать наемником в Европе? Август был и ленив, и трусоват. Одно дело быть Марком Антонием в Садах Мечты, и совсем другое реальные войнушки, где и покалечить могут, и убить. Август себя, любимого, холил, лелеял, берег и баловал, от каждой царапины впадал в отчаяние, и от одной только мысли о злых дядьках с режущим, колющим и дубасящим инвентарем в мозолистых грязных лапах ему становилось дурно. Он человек культурный, утонченный и мирный, с тонким чувством прекрасного. Он если и позволял себе что-то вне рамок приличного, то только в Садах Мечты, и, между прочим, мясо никогда не уродовал. Если оно у него и умирало, то внешне все оставалось эстетично. И гуманно: мясо до последнего верило, что дяденька ему попался добрый и дурного не сделает. Так что Август искренне считал себя хорошим человеком. Не то, что братец и его друзья-извращенцы. Он и в братство поэтому не вступал ну, в основном. Если не считать дороговизны этого членства.
Но теперь, похоже, у него нет иного выбора, кроме как связаться с этим самым братством и попытаться с ними вместе как-то решить проблему. Братец, правда, никогда своих приятелей по именам не называл, но Август по некоторым его обмолвкам и неосторожным высказываниям догадался, что один из них граф Кенка, брат герцога Далвеганского. Он в этом был уверен, скажем так, на девяносто процентов. Но обращаться с такими вопросами к такому человеку напрямую было как-то страшновато. Если не угадаешь, рискуешь головой И Август, немного подумав, решил обратиться к нему с просьбой помочь советом в ситуации, которая сложилась в последнее время и сильно Августа беспокоила: в округе начало происходить что-то страшное. Крестьяне бежали из деревень, распространяя панические слухи о каких-то чудовищах, оживших мертвецах и даже о драконах. Хлоринги, мол, бросили юг, отправились в Междуречье, к королеве обращаться в последнее время бесполезно, она никуда не выходит, оплакивает своего любовника, командора де Латрей тьфу! Ни стыда, ни совести Сказать, что брат всегда им, Кенкой, восхищался, очень его уважал Ну, а там, осторожненько, прощупать почву и насчет Хлорингов Решив так, Август принялся писать письмо графу, чтобы отправить его с Робом Вышкой.
Анастасию герцог нашел плачущей в укромном патио, под сенью девичьего винограда.
Ну-ну. В некотором смущении потрепал племянницу по плечу. Слезами его не вернешь. А ребенку его повредишь.
Я была так счастлива, дядя. Всхлипнула девушка горько. Словно вышла из серой мглы на свет. Мир стал таким чудесным от его присутствия! Он был таким добрым и веселым Таким веселым! Зачем, дядя, зачем, зачем, зачем?! Почему не дать нам жить, просто жить?!
Жаль, не знал я о ваших кувырканиях. Герцог утопил подбородок в жирных складках. Он в самом деле сожалел. А мог бы сообразить, зная, что этот умник, вас вместе оставляет. Это он, болван, о последствиях не думал, а я мог бы и догадаться. Да что теперь