- Черт возьми! - отвечал Анж Питу, гордо приосанившись. - Из Аркадии.
- И что с того?
- С чего?
- Аркадия - родина ослов, а у древних, как и у нас, asinus означало stultus <Осел.., глупец (лат.)>.
- Я не хотел так толковать эту фразу, - отвечал Питу, - ибо был далек от мысли, что суровый ум моего достойного наставника может унизиться до сатиры.
Аббат Фортье снова взглянул на своего ученика пристально - не менее пристально, чем в первый раз.
- Клянусь честью, - пробормотал он, немного смягчившись под действием льстивых речей незадачливого школяра, - в иные минуты можно подумать, что этот негодяй не так глуп, как кажется.
- Пожалуйста, господин аббат, - сказал Питу, который если не слышал слов преподавателя, то угадал по его лицу, что тот немного смягчился, - простите меня; вот увидите, какую отличную работу я напишу завтра.
- Ладно, согласен, - сказал аббат, в знак примирения засовывая плетку за пояс и подходя ближе к Питу, который, видя этот обнадеживающий жест, не стал отступать.
- О! Спасибо, спасибо! - вскричал школяр. - Погоди, не спеши благодарить; я тебя прощаю, но при одном условии.
Питу повесил голову и стал покорно ожидать приговора почтенного аббата, от которого зависела его судьба.
- Условие мое такое: ты без единой ошибки ответишь на вопрос, который я тебе задам.
- По латыни? - встревоженно спросил Питу.
- Latine, - отвечал аббат. Питу горестно вздохнул.
Тут до его слуха донеслись веселые крики ребят, игравших на площади перед замком. Он вздохнул еще горестнее.
- Quid virtus? Quid religio <Что есть добродетель? Что есть религия? (лат.)>? - спросил аббат.
Эти слова грозного педагога показались бедняге Питу трубным гласом ангела, возвещающим начало Страшного суда. Глаза его затуманились, а мозг заработал так напряженно, что внезапно Питу понял, как сходят с ума.
Однако эти непомерные умственные усилия никак не могли увенчаться хоть каким-нибудь результатом, и искомый ответ заставлял себя ждать. В тишине было слышно, как грозный экзаменатор неспешно втягивает в нос понюшку табаку.
Питу помял, что дольше молчать невозможно.
- Nescio <Не знаю (лат.).>, - сказал он, надеясь, что учитель простит ему это признание, коль скоро оно сделано по-латыни.
- Не знаешь, что такое добродетель! - возопил аббат, задыхаясь от гнева. - Не знаешь, что такое религия!
- Я знаю, что это такое, по-французски, - отвечал Питу, - но не по-латыни.
- В таком случае отправляйся в Аркадию, juvenis <Юноша (лат.).>, между нами все кончено, бездельник!
Питу был так удручен, что даже не подумал отскочить, хотя аббат Фортье вытянул из-за пояса плетку с таким же серьезным видом, с каким полководец, вступая в бой, извлекает из ножен шпагу.
- Но что же мне делать? - спросил несчастный, бессильно уронив руки, - что же мне делать, если меня не примут в семинарию?
- Делай, что хочешь, мне это, черт возьми, совершенно безразлично.
Добрый аббат был так разгневан, что не выбирал слов.
- Но разве вы не знаете, что моя тетка считает меня без пяти минут аббатом?
- Что ж! Придется ей узнать, что ты неспособен быть даже ризничим.