28 июля 1819 года, экспедиция Пономарёва, на двух судах «Казань» и «Св. Поликарп», высадилась на туркменском берегу, и в течении полутора месяцев обследовала побережье. Муравьёв составлял карты, общался с вождями туркменских племён, уговаривал их сопроводить его в Хиву. «Во все время поездки моей ходил я в Туркменском платье и называл себя Турецким именем Мурад-бек; сие имело для меня значительную выгоду потому, что, хотя меня и все в керване знали, но при встречах с чужими я часто слыл за Туркмена поколения Джафарбай и тем избавлялся от вопросов любопытных», пишет Николай Николаевич в своей книге «Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах».
Затем Муравьёв, взяв с собой переводчика, денщика и несколько проводников, отправился в Хиву и 5 октября 1819 года достиг границ Хивинского ханства. Немедленно было отправлено письмо ханским чиновникам о прибытии русского посольства, после чего Муравьёв со спутниками были препровождены в небольшую крепость Иль-Гельды. Здесь путешественники провели в томительном ожидании больше месяца. Лишь 16 ноября было получено приглашение хана посетить один из самых неизвестных и таинственных городов Азии Хиву. Переговоры с первым визирем, диван беги (глава совета), а затем и с самим ханом закончились успешно был заключён торговый договор, а на Кавказ, с ответным визитом, отправлено ханское посольство. Не удалось лишь добиться военного соглашения.
За время пребывания в городе русский посланник внимательно изучал быт и нравы его жителей. Страшное впечатление произвели на него русские невольники, томящиеся в рабстве. В Хиве Муравьев отдал отремонтировать сломавшееся ружье. Перед самым отъездом он решил его проверить и нашёл в дуле записку: «Когда уже совсем сбирались в дорогу, я хотел его зарядить, но дух в левый ствол не пошел; я приказал его вычистить, и вытащили из него свернутую бумагу. Когда все разошлись, я развернул оную и нашел в ней следующее. Ваше Высокородие, осмеливаемся вам донести, Российских людей найдется в сем Юрте тысячи три пленников и претерпев несносные труды глад и холод и разные нападки сжальтесь над нашим бедным состоянием, донесите Его Императорскому Величеству, заставьте вечно молить Бога есмь пленник». И для Муравьёва стало абсолютно ясно, что с рабством в Хиве и Бухаре неободимо покончить любыми средствами.
В январе 1820 года экспедиция прибыла в Тифлис и представила наместнику на Кавказе А. П. Ермолову свои отчёты. Итоги миссии были оценены высоко и 4 мая 1820 года отважный разведчик был произведён в полковники. Через два года по результатам поездки в Хиву был издан 2-х томный труд Муравьёва, в котором содержались ценнейшие материалы политического, географического, экономического, этнографического и военного характера. Во время этого путешествия были провдены первые в истории научные археологические раскопки в Средней Азии в городище Гюшим-тепе близ Атрека и сделан ряд интереснейших наблюдений.
Старинная открытка
Мечта Муравьёва о покорении средеазиатских ханств и освобождении рабов, осуществится не скоро. Но попытки решения этой проблемы предпринимались неоднократно.
В конце ноября 1839 года из Оренбурга, в поход на Хиву, выступил военный отряд. Возглавил его оренбургский военный губернатор, генерал Василий Алексеевич Перовский. Расскажем немного об этой незаурядной личности. Внебрачный сын графа Алексея Разумовского, герой Бородинского сражения, где он был легко ранен, Василий Перовский был сторонником активной политики России в Средней Азии. Адъютантом у Перовского служил один из умнейших и образованнейших молодых людей того времени, ссыльный поляк Ян Виткевич. Свободно владеющий несколькими восточными языками Ян, или Иван, как называли его сослуживцы, выполнял по поручению губернатора секретные миссии разведывательного характера, отправляясь с торговыми караванами в близлежащие ханства. Там он занимался сбором информации политического характера о положении дел в Средней Азии, о взаимоотношениях между Кокандским, Хивинским ханствами и Бухарским эмиратом, об отношении их правителей к России и Британии.
Приведём отрывок из донесения Виткевича оренбургскому губернатору: «Ныне власть и влияние нашего управления простирается почти не далее пограничной черты Урала и не внушает ни кайсакам, ни областям Средней Азии особенного уважения. С нашего каравана взято хивинцами с одних бухарцев на 340 бухарских чевонцев, или на 5440 рублей. С татар наших берут, как известно, вдвое против азиятцев У татар наших развязы вают тюки, бьют людей и собирают с неслыхан