Анатолий Степанович Иванов
Тени исчезают в полдень. Том 3
© Иванов А.С., наследники, 2009
© ООО «Издательство «Вече», 2009
© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2020
Сайт издательства www.veche.ru
Глава 21
Послышался скрип расшатанных ступенек крыльца, и Устин с трудом очнулся от своих воспоминаний.
Оказывается, на дворе был уже вечер. Сумерки заползали через окна в дом, наполняли комнаты густой, давящей черной тишиной.
Ежели за мной, не проспался, скажи, еще предупредил он жену.
Да это ко мне, кажись. Страннички-богомольцы
Э-э, черт бы побрал твоих нищих! Таскаются всю жизнь.
Грех обижать божьих людей. Верующий все равно что ребенок ведь
Пистимея никогда ни о чем не говорила с нищими, не расспрашивала, не пускала дальше порога. Летом даже в избу не позволяла заходить. Она не спеша выходила к ним на крыльцо, выносила всегда под фартуком кусок хлеба или свиного сала. Нищий кланялся, она крестила его и произносила всегда кратко: «Ступай с Богом» Нищий опять кланялся, и каждый из них отвечал почему-то одно и то же: «Оставайтесь с Бегом».
И на этот раз Пистимея не пустила пришедшего даже на кухню. Она, видимо, дала ему что-то в сенцах. Устин слышал ее обычные слова: «Ступай с Богом», следом: «Оставайтесь с Богом» и звук дверного запора.
Когда нищий ушел, Устин полежал еще немного, пытаясь вспомнить, на чем прервались его мысли. Но вспомнить отчего-то не мог. Тогда спросил у Пистимеи:
Чего это они все в один голос Бога тебе оставляют?
Божьи люди что в душе имеют, тем и делятся пополам.
Устин усмехнулся и ничего больше не сказал.
Пистимея топила печь. Березовые поленья звонко трещали, пламя гудело, красные языки огня лизали глинобитный свод печи и, загибаясь, текли в дымоход. Здесь от этих языков отрывались большие огненные лоскуты и улетали вверх, в темный зев печной трубы.
Пистимея, скрестив руки на груди, не отрываясь, смотрела на огонь. На ее лице, изборожденном многочисленными глубокими морщинами, плясали кроваво-розовые отсветы пламени.
Постояв так несколько минут, Пистимея медленно повернула голову, долгим взглядом поглядела на мужа. Взяла кочергу и пошевелила дрова в печке.
Березовые поленья затрещали еще яростнее. Теперь печь гудела от бушевавшего в ней пламени. Но Пистимея, поставив в угол кочергу, взяла с пола еще несколько поленьев, кинула их в печь.
Потом она принялась ходить по комнате, чуть не заметая крашеный пол длинной юбкой. Прошла мимо кровати раз, другой, села у окна, вздохнула бесшумно.
Устинушка промолвила осторожно Пистимея, прервав его мысли. Я хотела об дочери вот потолковать с тобой
Чего «Устинушка»? Чего «Устинушка»?! крикнул Морозов. Тут и так муторно, а ты Отвяжись ты со своей дочерью
Опять заскрипели половицы на крыльце.
В комнату не вошел, а вбежал Илюшка Юргин, скинул шапку, шмякнул ее об стену, стараясь попасть в торчащий, толстый как палец, гвоздь. Шапка глухо стукнула, приклеилась к стене, точно была насквозь пропитана клеем.
Лежишь?! крикнул он, бегая по комнате. Ну лежи, лежи! Послушай, что я тебе скажу Не про коня, которого ты загнал, не про
Вот что, друг «Купи-продай», перебил его Устин, не вставая с постели. Послушай наперед ты меня. И бросил жене: Пойди там скотину глянь
Пистимея вышла, Устин заговорил тихо, будто рассуждал сам с собой:
И как это я, старый дурак Как ты сумел уговорить меня скрипучим своим голосом забыть про те стожки в Мокром логу?
Так ведь чуял я взыграет ноне сено плаксиво оправдывался Юргин. Все выжидал.
Выжидал?! Устин встал с кровати. Растрепанный, в рубахе навыпуск, быстро заходил по комнате. И выждал! Дождался!! Что теперь делать? Чего Захару говорить?! Задохнешься когда-нибудь от жадности, раздуешься и лопнешь, как пузырь с гноем.
Но, но! выкрикнул Юргин, и в его голосе прозвучали вдруг угрожающие нотки. На равных играем. У пса вон тоже четыре ноги. Передние пусть твои, я не спорю. А отруби-ка задние ноги и передние не побегут.
Не побегут? У пса, значит?
Я так Слова для меня без весу и цвету. Я к примеру, что на одинаковых правах мы В смысле живем одинаково
Устин скривил губы и лег на свою кровать.
Лежал долго и все молчал. Илья ерзал на стуле, кашлял в маленький кулачишко, такой маленький, что казалось, и ложку-то во время еды Юргин, наверное, держит с трудом.