Он пошарил в кармане, проверил, хватит ли денег, и вышел купить бутылку ядовитого аперитива самой дешевой марки - сам он вообще не пил.
В то время, когда Фолюбер протирал глаза. Майор, вырванный из объятий сна сиплым голосом своей нечистой совести, ощущая привычный жуткий привкус перегара во рту, спустил нога на липкий пол.
Его стеклянный глаз зловеще сверкал в полутьме, освещая гнусным светом кусок шелка, который Майор расписывал, вначале рисунок изображал дога-отца и дога-сына, но теперь все вместе стало смахивать на гиблое тело, и Майор понял, что ему предстоит нынче совершить дурной поступок.
Он вспомнил о предстоящей вечеринке у Леобиля и зверски ухмыльнулся в ре мажоре, притом сфальшивив, что яснее ясного выдавало низость его натуры. Углядев в углу бутылку дешевого красного вина, он, сделав большой глоток, допил остатки жижи, которая покрывала дно бутылки, и приободрился. Потом он встал перед зеркалом и попытался придать себе такое же выражение лица, как у Сергея Андреевича Папанина в "Иване Грозном". Из-за отсутствия бороды это не удалось. Впрочем, и так получилось недурно.
Майор опять ухмыльнулся и удалился в кабинет, чтобы подумать, как сорвать вечеринку у Леобиля, которому задумал отомстить. Уже несколько недель Леобиль распускал о Майоре компрометирующие слухи, осмелясь даже утверждать, будто Майор исправился.
За это его следовало хорошенько проучить.
Майор не знал пощады к врагам, встречавшимся на его пути; это объяснялось, с одной стороны, его скверным воспитанием, а с другой - врожденным коварством и злобностью, значительно превышавшей норму.
(Не забудем упомянуть об отвратительных усиках, которые он злонамеренно выращивал на верхней губе, охраняя их от насекомых, а днем защищая от птиц сеточкой.)
Фолюбер Сансонне, волнуясь, остановился перед дверьми Леобиля и сунул указательный палец в маленькую норку звонка, который спал, забившись в угол.
Фолюбер внезапно разбудил его. Звонок перевернулся, больно укусил Фолюбера за палец, и Фолюбер пронзительно взвизгнул.
Сестра Леобиля, которая поджидала гостей в передней, тут же отворила дверь, и Фолюбер вошел. По дороге в комнату сестра Леобиля заклеила ранку кусочком пластыря и взяла у гостя бутылку.
Под потолком весело порхали созвучия легкой музыки, оседая на мебель, точно светлый чехол.
Леобиль, стоя у камина, болтал с двумя девушками. Увидев вторую, Фолюбер смутился, но тут к нему с протянутой рукой устремился Леобиль, и ему пришлось скрыть свое волнение.
- Привет, - сказал Леобиль.
- Здравствуй, - сказал Фолюбер.
- Знакомьтесь, - сказал Леобиль. - Это Азим (так звали первую девушку), это Фолюбер, а это Женнифер.
Фолюбер поклонился Азим и, опустив глаза, протянул руку Женнифер. На девушке было красное платье из мягкого крепа цвета морской волны, красные туфельки из змеиной кожи и очень необычный браслет, который он сразу же узнал. Рыжие волосы падали на плечи, и она во всем была похожа на девушку из его сна - только краски были ярче, но оно и понятно: ведь сны, в конце концов, снятся по ночам.
Леобиль, казалось, был всецело поглощен беседой с Азим, и Фолюбер, не медля более, пригласил Женнифер танцевать. Он по-прежнему опускал глаза - слишком уж притягивали его взгляд два чрезвычайно интересных предмета, ничем не стесненных в квадратном вырезе платья.
- Давно вы знакомы с Леобилем? - спросила Женнифер.
- Три года, - ответил Фолюбер. - Мы познакомились на занятиях дзюдо.
- Так вы занимаетесь дзюдо? И вам уже приходилось защищать свою жизнь?
- Гм... - сказал Фолюбер смущенно. - Да нет, не было случая. Я редко дерусь.
- Трусите? - насмешливо спросила Женнифер.
Такой оборот разговора был Фолюберу неприятен.