«Ну, это, что ни говори, нельзя назвать сандалией».
Гуйшань к кувшину шёл, вниманья не обращая,
Ногой его ударил и пошёл прочь, все молчали.
Байчжан тут рассмеялся и сказал: «Вы проиграли».
И вместо старшего монаха, пригласил Гуйшаня,
Его назначили аббатом, хоть и все признали,
Что он пост получил лишь по протекции Бачжана.
Умэнь сказал: «Гуйшань был смел, но не решил задачи,
Он сам от дела лёгкого по воле отказался,
Другой путь предпочёл, за тяжкую работу взялся,
Поэтому легко он и добился так удачи.
Удобную с себя снял шапку и кангу навесил,
Хотя назвать мог тот кувшин он просто как «посуду»,
Одним ударом сокрушил всё, мир ему был тесен,
Он отшвырнул ногой всё на пути и даже Будду.
Дамо успокаивает сознание
Дамо сидел лицом к стене, затылком видел муку,
А Патриарх Второй, в снегу по щиколотку стоя,
Протягивал ему его отрубленную руку,
И твёрдо говорил: «В моём сознанье нет покоя.
Прошу, наставник, успокойте мне моё сознанье».
Дамо сказал: «Дай мне твоё сознанье, успокою».
«Но я ищу его, и изловить не в состоянье».
«Твоё сознанье, значит, уж находится в покое»,
Умэнь заметил, что Дамо, беззубый варвар этот,
Проделал в сотню тысяч ли путь, чтобы сообщенье
О чём-то важном сделать всем. Но в чём его ученье?
И вряд ли суть его ученья кто освоил где-то.
Он уподобился волне, к которой не привыкли,
Что возникает в штиль один раз и в теченье века,
И приобрёл ученика, и тот лишь был калека,
Другие же умом в его ученье не проникли.
Пришёл он с Запада, чтобы «указывать всем прямо»,
И путаница с этих пор в ученье получилась,
Дремучий вырос лес учёных толкований Дамо
От встречи с Патриархом, что молва распространилась.
Девушка выходит из состояния медитации
Во время Шакьямуни Манджушри шёл на собранье
Всех будд. Когда пришёл, все разошлись, одна осталась
Лишь девушка, она была в самадхи состоянье,
Спросил он Будду, как же ей подобное удалось,
Ему была такая просветлённость недоступна.
Сказал Будда: «В чувство верни, и сам спроси об этом».
Манджурши начертал круги, их увеличил крупно,
Три раза обошёл её с вверх посохом, воздетым,
И щёлкнул пальцами, но всё безрезультатно было,
Тогда схватил её и в небеса с ней устремился,
Употребил все силы, что его мощь накопила,
Но было всё напрасно, ничего он не добился.
Сказал Будда: «Сто тысяч Манджушри вернуть не смогут,
Но Бодхисаттва есть Неведенья в мирах, подземных,
За гранью сотен миллионов сфер всех, иноземных,
Из медитации его силы вернуть помогут».
В миг тот же Бодхисаттва перед ними появился,
Велел ему Будда так сделать, чтоб она очнулась,
Тот, обойдя её три раза, Будде поклонился,
И щёлкнул пальцами, и девушка тотчас проснулась.
Умэнь сказал: «Старик Будда разыгрывал им сцену,
Не слишком-то в своих средствах разборчив оказался,
И сделал, чтобы каждый из них в дураках остался,
Иначе, как понять можно подобную замену?
Ведь Манджурши наставником семи будд там считался?
Не смог он сделать то, что сделал Бодхисаттва этот,
Который из ничтожнейших и низших миров взялся,
Так Будда пошутил, чтоб честь того была задета.
Кто понял смысл рассказа, войти сможет в Царство Божье,
С умом Великого сосредоточенья сольётся,
Жить продолжая в мире, суетном, где корчит рожи
Сам демон, и где рядом с ним он Истины добьётся.
Один смог пробудит; другой же потерпел фиаско,
Никто из них же истинной не смог изведать воли,
Лик божий, демона гримаса: всё лишь в мире краски,
Игра всевышних сил в нашем сознании, не более.
Палка Шоушаня
Наставник Шоушань раз разыграл всем представленье,
Перед монахами он положил палку-указку,
И дал в своей задумчивости им всем наставленье:
«Что положил я перед вами? Дайте мне подсказку!
И если эту вещь сейчас вы палкой назовёте,
То обнаружите к иллюзии свою пристрастность,
А если вы её своим молчаньем обойдёте,
То отвернётесь от действительности, так в чём же разность»?
Умэнь сказал: «Как же назвать нам то, что существует?
Чтоб иллюзорность не была, была б одна реальность?
Но если в мире сплетено всё и в одном бытует,
Как смерть и жизнь, туман иллюзии и актуальность?
Вот Шоушань всем палку показал, как путь к спасенью,
Но что за путь, в котором вместе край и середина?