Здравый смысл говорил, что вся эта идея – сплошное безумие, что граф Октобер просто ненормальный, что я не имею никакого права бросить свою семью на произвол судьбы, пока сам я буду шататься по всему свету, и что единственным правильным решением будет остаться на месте и научиться довольствоваться возможным.
Здравый смысл проиграл.
Глава 2
Спустя девять дней «боинг 707» нес меня в Англию. Я крепко проспал почти все тридцать шесть часов, которые понадобились, чтобы перелететь из Сиднея в Дарвин, из Дарвина в Сингапур, Рангун и Калькутту, из Калькутты в Карачи и Дамаск, а из Дамаска в Дюссельдорф и, наконец, в лондонский аэропорт.
Позади осталась тяжелая неделя, в которую мне удалось втиснуть месяцы бумажной работы и кучу практических дел. Одна из сложностей заключалась в том, что я точно не знал, сколько времени буду отсутствовать; но я рассудил, что если не справлюсь со своей задачей за полгода, то не справлюсь с ней вообще, и принял этот срок за основу.
Старший конюх должен будет тренировать и продавать уже имеющихся лошадей, но не покупать и не разводить новых. Фирма-подрядчик взяла на себя все заботы, связанные с землей и постройками. Женщина, которая стряпала для конюхов, живущих на ферме, обещала, что присмотрит за моей семьей во время долгих рождественских каникул с декабря по февраль.
Я договорился с управляющим банком, что пришлю чеки, датированные более поздними числами, для оплаты следующего школьного семестра, корма для лошадей и аренды пастбища. Кроме этого, я выписал целую стопку чеков и оставил их старшему конюху, чтобы он периодически получал деньги для закупки еды и выплаты жалованья работникам. Октобер заверил меня, что «гонорар» будет переведен на мой счет без промедления.
– Если у меня ничего не получится, – сказал я ему, – вы получите ваши деньги обратно. Я вычту только издержки, связанные с моим отсутствием.
Он отрицательно покачал головой, но я продолжал настаивать, и в конце концов мы пришли к компромиссу. Я получаю десять тысяч сразу и еще столько же в случае успеха.
Я отвел Октобера к своему адвокату, и наше довольно необычное соглашение превратилось в сухой юридический документ, который он, усмехнувшись, подписал вслед за мной. Его веселое настроение, однако, немедленно улетучилось, когда, выйдя от адвоката, я попросил его застраховать мою жизнь.
– Боюсь, я не могу этого сделать, – сказал он, нахмурившись.
– Потому что… моя жизнь не подлежит страхованию? – спросил я.
Он не ответил.
– Я подписал контракт, – заметил я. – Вы думаете, я это сделал с закрытыми глазами?
– Это была ваша идея! – Он казался встревоженным. – Я не буду настаивать на его соблюдении.
– Что в действительности случилось с журналистом? – спросил я. Он покачал головой, явно избегая смотреть мне в глаза.
– Не знаю. Это было похоже на несчастный случай. Почти наверняка это и был несчастный случай. Дело было ночью, его машина вылетела с дороги на повороте в районе йоркширских болот, скатилась по откосу и загорелась. У него не было ни малейшего шанса… Он был хороший парень.
– Если у вас есть основания полагать, что его смерть не была случайной, меня это не отпугнет от дела, – серьезно объяснил я, – но вы должны быть со мной откровенны. Если катастрофа была подстроена – значит, он чего-то добился… обнаружил что-то очень существенное… Мне было бы важно знать, где он был и что делал накануне своей гибели.
– Все это пришло вам в голову до того, как вы согласились на мое предложение?
– Разумеется.
– Ей-богу, мистер Роук, чем больше я вас узнаю, тем больше благодарен судьбе, что остановился позавтракать в Перлуме и поехал поговорить с Артуром Симмонсом.