Мне и то чудится, будто из этих сверкающих камней смотрят на меня с улыбкой крошечные духи и шепчут мне: "Шей живей, шей живей для нашей королевы, мы тебе поможем, мы тебе поможем!" И когда я, как сейчас вот, переплетаю кружева с галуном, мне мерещится, что крошечные эльфы прыгают вперемежку с маленькими гномами в золотых латах и что... Ой! - вскрикнула Джачинта. Пришивая брыжи, она так сильно уколола палец, что кровь из него брызнула фонтаном.
- Господи помилуй! - охнула старуха. - Такое дорогое платье! - и, взяв лампу, посветила над ним, отчего на него крупными каплями пролилось масло.
- Господи помилуй! Такое дорогое платье! - в свою очередь, закричала Джачинта, полумертвая от испуга.
Но хотя и кровь и масло действительно попали на платье, ни старуха, ни Джачинта, сколько ни глядели, не могли обнаружить на нем ни пятнышка. И Джачинта живо принялась его дошивать, пока с радостным криком "готово! готово!" не вскочила, подняв его высоко в воздух.
- Ах, как красиво! - поразилась старуха. - До чего красиво, до чего великолепно! Право, Джачинта, никогда еще твои ручки такого не делывали. И знаешь, мне кажется, оно как по тебе скроено, будто маэстро Бескапи с тебя и мерку снимал.
- Ну да! - вся зардевшись, промолвила Джачинта. - Ты бредишь, старая. Разве я так высока и стройна, как та дама, для которой это платье шилось? Убери его на место и бережно спрячь до утра. Дай только бог, чтобы при дневном свете на нем не оказалось какого-нибудь гадкого пятна. Что мы, бедняжки, стали бы тогда делать? На, возьми его.
Старуха медлила.
- Конечно, - глядя на платье, продолжала Джачинта, - работая над ним, я иногда думала, что это платье придется мне впору. В талии я достаточно тонка, что касается длины...
- Джачинта, - прервала ее старуха, и глаза ее лукаво блеснули. - Джачинта, ты угадываешь мои мысли, а я твои. Пускай кто угодно наденет это платье принцесса, королева или фея, все равно, - первой должна в него нарядиться моя Джачинта.
- Никогда! - заявила девушка.
Однако старуха, взяв у нее из рук платье, бережно повесила его на спинку стула и принялась расплетать косы девушки, потом искусно уложила их в изящную прическу и, вынув из шкафа маленькую шляпку, отделанную цветами и перьями, которую маэстро Бескапи заказал ей к этому платью, прикрепила ее к темно-каштановым локонам Джачинты.
- Дитя, уж одна эта шляпка дивно как идет тебе! - воскликнула старая Беатриче. - А теперь снимай кофточку!- добавила она и стала раздевать Джачинту, которая в своей милой стыдливости больше не смела ей противиться.
- Гм! - бормотала старуха, любуясь девушкой. - Какой нежный изгиб затылка, какая лилейная грудь, до чего хороши эти алебастровые руки! Поспорят красотой с руками самой Медицейской, да и Джульо Романо7 не рисовал более прекрасных! Хотелось бы мне знать, какая принцесса не позавидует в этом моему милому дитятку!
И когда она накинула на девушку роскошное одеяние, казалось, ей помогали незримые духи. Все ладилось, каждая застежка пришлась к месту, каждая складка ложилась сама собой; невозможно было поверить, что оно шилось не на Джачинту.
- О, святые угодники! - воскликнула старуха, когда Джачинта встала перед ней в этом блестящем наряде. - Право, ты вовсе не моя Джачинта. Ах... Ах, как вы прекрасны, всемилостивейшая принцесса! Но постой! В комнате должно быть светло, как можно светлее. - Старуха кинулась за освященными свечами, которые сберегла с самого праздника пресвятой девы Марии, и зажгла их. Джачинта стояла теперь, вся залитая лучезарным светом.