Исповедуй, коли ещё хочешь, мои сапоги почти просохли.
*****
Тебя зовут Харл? Даргамец сидел неподвижно, его веки были закрыты и если бы не подрагивающая грудь, его вполне можно было принять за мертвеца. Как и большинство людей его племени, он был невысок и коренаст, а тёмные, блестящие кудри уже лет пятнадцать украшала благородная седина. Когда он открыл глаза, белки его глаз показались Уриилу болезненно жёлтыми. Это было что-то среднее между глазами обычного человека и глазами животного.
Да. прошептал он. Таково моё имя.
Так говори, Харл, если тебе есть, что сказать, боги внемлют твоим словам.
Уриил очертил даргамца священным знамением и слегка коснулся груди пленника, в том месте, где под изодранной рубашкой пока ещё билось тёплое сердце.
И если собираешься сказать ложь, то лучше смолчи вовсе.
Даргамец закашлялся, и на его лице расцвела кривая ухмылка.
Я не боюсь гнева богов, жрец, ибо я уже проклят. Мне не пировать с праотцами моего рода и предо мной не откроются врата в Чертог Предков. Я хочу поведать тебе о Чёрном Властелине, наделившем меня Даром Вечного Голода, о демоне, бродящем в горах. Харл судорожно закашлялся, а так как он не имел возможности прикрыть рот связанными руками, его рубашка украсилась свежими сгустками крови.
Глядя на Уриила, сложно было предположить, что внутри хрупкого, с виду, юноши, таится поистине железное хладнокровие. Его, истинного сына акрийских степей не смущали и уж тем более не пугали россказни о демонах и голосах, призывающих свою жертву совершить зло. О подобных вещах жрец слышал на каждой исповеди, а вот число тех, кто безоговорочно принимал собственную вину, было довольно ничтожно.
Я прошу только об одном даргамец впился в лицо Уриила жутким взглядом своих нездоровых глаз, читая мысли жреца, с той же убийственной простотой, как другие люди читают рукописи.
Ты можешь сомневаться в каждом моём слове, но ты должен пообещать мне, что после моей казни ты сходишь на то место, с которого началась моя история.
О чём ты? спросил Уриил, не желая спешить с обещаниями. С места, где они сидели, ему не было видно Виконта, зато он прекрасно слышал, как работали его мощные челюсти, перемалывающие жёсткое солёное мясо, излюбленное дорожное лакомство шакатанцев.
Я из древнего охотничьего рода, и знаком с этими горами не хуже, чем иные знакомы со вкусом ячменного эля в придорожном трактире. Боги! Я совсем забыл его вкус. Харл грязно выругался, что в его понимании вполне соответствовало духу исповеди, и продолжил более тихим голосом. Скорее всего, он опасался, привлечь внимания своего тюремщика и отправиться в последний путь, так и не закончив своей прощальной речи.
Если ты когда нибудь встретишь людей знававших меня в прежние времена, они поведают тебе, что ещё с младых ногтей я был ублюдком и негодяем.
Даргамец усмехнулся, но от внимательного взора Уриила, не ускользнула затаённая боль, проскользнувшая в его взгляде. Один краткий миг глаза Харла казались почти нормальными, но спустя мгновение, его взгляд вновь наполнился звериным блеском.
Людская молва карает суровей плахи, пожал плечами Уриил, гадая вызвана ли шепелявость даргамца воспитательными методами Виконта.
Каким бы плохим человеком я не был, в тот вечер, когда в предгорьях выпал первый снег, я стал гораздо хуже. С приходом зимы, горные бараны и другая здешняя живность спускаются поближе к человеческому жилью, и охотникам не приходится уходить слишком далеко в горы. Бывало ушедшие с рассветом, возвращались к обеду, чтобы успеть похвастать в корчме богатой добычей, только все и так знали, насколько щедры здешние горы.
В тот день горы вовсе не показались мне благодушными и я добрёл до берега мёртвого озера, не встретив не одного животного. Видят Боги, я был бы рад подстрелить даже дикого пса, но за весь путь я так и не притронулся к колчану, висевшему за спиной.
Я начал волноваться, ибо даже ублюдки вроде меня терпеть не могут, когда над ними потешаются, а мне было не миновать этой жалкой участи, вздумай я вернуться назад с пустым мешком.
Вода в мёртвом озере непригодна для питья, да и рыба в ней жить не станет. Виной тому залежи медного купороса в низовьях гор и родники, несущие испорченную воду из подземных глубин. На много колёс вокруг нет других озёр, так что если ты всё-таки заинтересуешься моими словами, то без труда сможешь его отыскать.