Аннотация: «Служба Магии» не смогла подавить агенорский бунт, но Ливтрасир, предводитель волшебников, знает, что их не оставят в покое. Он предлагает заключить союз с вирдами из Гальдорхейма, чтобы укрыться в лесах, если «Служба» сумеет взять город.
Орм полагает: союз, предлагаемый магами — только предлог. Цель волшебников — Руни. Узнав о ее необычных способностях, они решили забрать ее в Агенор.
Понимая, что Руни не любит его, Орм боится, что вождь взбунтовавшихся магов способен увлечь жену. Он уверен, что Руни бросит его и уйдет к Ливтрасиру.
Появление Черного Духа в Гальдоре заставляет Орма принять предложение магов, способных сражаться с подобною нечистью. Орм понимает, что люди не могут противостоять существу из подземной Коры.
Ирина Юрьева
Глава 1.
Фастэ, особенный день, когда светлая часть равна темной, пришел, пробудив ото сна старый Лес. Набухают округлые почки… Уже показались кончики листьев на хрупких ветвях, одевая деревья в зеленую дымку…
В оврагах еще лежит снег, а пригорки, лишившись своих белых шапок, уже поросли бледно-желтой травой-Самоцветом. Ее хрупкий стебель не виден под россыпью мелких цветов, что проклюнулись раньше других. Самоцвет не боится последних морозов, он знает: в назначенный час налетят и холодные ветры, студя воду лужиц до тонкого льда, и дожди вперемешку со снежной крупой. Но все это будет потом, а пока Самоцвет устремляет к блестящему солнцу полупрозрачные венчики.
Бледно-желтая россыпь его лепестков может вылечить кашель, прогнать боль в суставах, а семя — остановить очень сильную кровь. Пока рано его собирать, хотя Норт и просил заготовить побольше целебных трав. Альвенн знала, что это не прихоть.
— Придет день, когда будет нужно все бросить и скрыться в Лесу, — сказал он ей однажды. — Не как беглецам, а как воинам, что, отступив, заставляют противника верить, что он победил, чтобы позже сразиться с ним.
Альвенн не раз размышляла, каков он, их враг.
— Говорят, что Хранитель увидел во сне, как в Леса Гальдорхейма явились войска из-за Моря!
— Да нет! Духи Чащи опять начинают шалить!
— Ерунда! Просто этот Властитель из Лонгрофта хочет заставить нас жить по-другому!
— Не Лонгрофт, а Скерлинг!
— Спасибо, пока обойдемся без них!
Таких сплетен хватало, но Альвенн могла бы поклясться, что Норта тревожит другое. Ей очень хотелось хоть чем-то помочь мужу. Больше двух лет прошло с того дня, когда Альвенн, увидев чудовищный взрыв, потеряла веру в людей. Теперь ей было стыдно тех мыслей, которые раньше терзали ее, убивая способность любить.
— Да, малыш, — прошептала она, прислонившись к высокому дромму и осторожно погладив живот. — Твоя мама была такой глупой! Не нужно ничего сочинять и придумывать, нужно просто видеть и чувствовать. И дорожить каждым днем своей жизни, как этот лесной Самоцвет. Будет холод и снег, будет ветер, который захочет оборвать лепестки у цветка, но он просто не может ждать дольше, он хочет цвести! Так и мы! Мы не станем ждать лучших времен, мы придем в этот мир, не боясь ничего! И мы будем счастливыми! Правда, малыш?
Поначалу, оставшись у Норта, Альвенн не могла и подумать, чем все обернется. Любовь — это вспышка безумия, страсти, лишающей сна и покоя, слуха и зрения, разума. Тот, кто влюблен, не способен ни думать, ни верно оценивать. В это верили все. Альвенн тоже привыкла так думать, ее увлечение Ормом лишь подтверждало расхожее мнение.
С Нортом все было иначе. Теперь, вспоминая, Альвенн могла честно признаться, что чувство ее породил страх за друга. В тот вечер, когда Норт сумел потушить пламя Руни, она в первый раз поняла, что Хранитель способен страдать и болеть, как простой человек.