Я могу еще что-то сделать для вас? поинтересовалась она.
Я смотрел на нее и видел не Варю. Это была мадонна, что сошла с бессмертных холстов Леонардо да Винчи или Рафаэля. Глаза у нее светились чудесным светом сострадания, нежности и милосердия.
Можете! Пос-лед-нее же-ла-ние! Но боюсь, что вы не согла-си-итесь, промолвил я с небольшой паузой.
Говорите. Какое? оживилась она и наклонилась ближе к моему лицу.
Вы вы-полните? Обещаете? голос мой дрогнул.
Ну, если это в моих силах, она участливо склонилась еще ближе.
В ваших, проронил я, вблизи рассматривая ее челку, что лезла ей в глаза. И даже вам это ни-чего не будет стоить Но боюсь, вы отка-житесь.
Это вы на что намекаете? недоуменно захлопала она ресницами и напряглась отстраняясь.
Да-ааа, подтвердил я, и замолчал.
Что да? Я не поняла?! перешла она на шепот и растеряно оглянулась на дверь.
Хочу увидеть вас всю.
Лицо ее вытянулось, она зарделась, но ничего не ответила. Она смотрела на меня я на нее. Порозовевшее лицо девушки, несмотря на поздний час, было свежим. Стыдливый румянец шел ей. По-детски припухлые губы ее шевелились или мне казалось. Мы переговаривались взглядами. Она говорила: «Ну что ты придумал, зачем я ведь такая стеснительная, я ведь совсем не могу, и у меня никого никогда не было, и я никогда не раздевалась, это не честно просить об этом!» А я отвечал: «Да! Это большое свинство, это выкручивание рук, это запрещенный прием, но ведь у меня сегодня последняя ночь, и это только взгляд. Он не материален».
Она продолжала молчать и думать. Работа мысли была видна у нее на лице. Так продолжалось минуту, а может быть две или вечность. Мы продолжали говорить взглядами. Она не отводила взгляд, и глаза наши телепортировали информацию туда и обратно. "Решайся Варя! говорили мои глаза. Что тебе стоит. Об этом все равно никто не узнает!». «Но я так не могу! Мы не настолько близки, даже не целовались, ты же чужой человек, я едва знаю тебя. Ты должен меня понять!». " Я понимаю, я все понимаю, и даже если ты сейчас уйдешь, я не обижусь, но все же ты подумай. У меня просто нет времени, а так бы я тебя не просил».
Кто-то прошел по коридору. Шаги были шаркающие и колотили о пол костылем. Это кто-то из раненых отправился в туалет.
Значит, ответа нет проронил я печально, когда шаги удалились.
Данила, она тяжело вздохнула, и мне показалось, глаза у нее повлажнели. Может не надо?
Может и не надо, безропотно согласился я и отвел от нее глаза.
Хорошо! наконец выдавила она из себя и опять вздохнула или даже всхлипнула, пребывая, тем не менее, в нерешительности.
Варя подошла к двери, приперла ее шваброй и попробовала на надежность.
И вдруг в моем воспаленном сознании стали возникать образы прошлого. Они нагромождались теснились, будто кто-то невидимый вращал калейдоскоп времени. Появились картинки этого года, когда я еще был здоров и все что случилось со мной этой весной и летом. Но обо всем по порядку.
Прощай гражданка
Я работал на заводе сварщиком. Меня называли сварщик золотые руки, и я этим горжусь. Ничего не преувеличиваю. Получал в отдельные месяцы больше начальника цеха. В бухгалтерии качали головами:
Это что телефоны?
Зарплата, опускал я глаза. И слышал тяжелый вздох Клавдии Ивановны.
Как будто я был в чем-то виноват.
Когда началась эта катавасия, я на свои кровные 12 тыс. гривен купил помповое ружье Моссберг 500, и решил охранять митинги. Я тогда был за честность.
У всех должно быть право услышанным, говорил я, и глаза мои светились, я защищал проукраинские митинги. У нас в Харькове, тогда это было не безопасно. Пророссийски настроенных было значительно больше.
Ты русский? спрашивали меня.
Да русский. И что?!
Это «и что?» ставило спрашивающих в тупик. Мне многие говорили, что я херней маюсь, это полная чушь, и я еще пожалею об этом, но я твердо верил это нужно моей стране, моему народу.
Нас организовали в пятерки. Одна машина, пять бойцов. На самом деле ездили трое. Людей не хватало. Потом осталось двое. Я без устали мотался с напарником Лехой Лысаком на моем стареньком Nissan Bluebird и меня распирала гордость.
Леха! Давай! Мы реальные пацаны!
Представляешь. Засыпаю на работе. Сплю по шесть часов.