Впереди остальных стояли двое. Коренастый, когда-то сильный и наверное высокий, но сейчас уже сгорбленный старик в длинной серой свите, широком брыле, плетённом всё из того же вездесущего камыша, с корявым дубцом в руке. И молодой парень в алой рубахе, перепоясанный вышитым кушаком (точно так же празднично, в крашеных рубахах с вышивкой, были одеты и остальные кметы), и ветер шевелил сего мокрые от дождя волосы, стриженные в кружок. А руки парня то и дело поигрывали топором, перекидывая его то вправо, то влево. Оба кмета смотрели на Воронца выжидающе и с лёгким вызовом.
Пала тишина. Только вразнобой орали реющие над вёской вороны и галки да трещало пламя в костёле.
А потом вдруг заржал конь Воронца, и с дальнего края вёски ему отозвался другой. Оттуда, от восточных ворот вёски, тоже ехали всадники. Такие же вои, как и его отряд. И кметы расступались перед ними, как вода перед челном видно было, что на тех всадников они смотрят как на своих, не так как на Воронца и его людей.
Воронец тронул коня и двинулся навстречь приехавшим.
Съехались посреди площади, и Воронец сразу же и узнал предводителя чашник Моислав. Ошалело мигнул три дня тому, перед тем как выехать из ворот Гнезна, он видел Моислава в королевском замке. Как он успел?
И ещё одно успел заметить лютич в отряде Моислава не было ни одного воя, знакомого ему, Воронцу. Мазовшане, небось, одни, из его земель. При дворе при нём тоже были мазовшане, но этих людей Воронец не знал.
Моислав?
Воронец?
Поздорову ль?
Благодарение богам.
Моислав тоже не был христианином, как и Воронец, чуть ли не единственные язычники при дворе короля Мешко-Ламберта.
Ты откуда здесь? Тебя тоже король послал?
Нет, криво усмехнулся мазовшанин. Невесёлая вышла усмешка. Король наш Мешко уже не может никого никуда послать убили короля.
Воронец сглотнул. В то, что Моислав говорит правду, он поверил сразу.
Когда? хрипло спросил он.
На другой день после того, как ты уехал.
Кто?
Богуслав и другие паны. Давно уже, оказывается, заговор был. Я едва вырвался, всех людей своих потерял. Скакал, как проклятый, трёх коней загнал, пока до своего Яздова добрался.
И кто теперь королём?
Невестимо, пожал плечами Моислав. Мазовия решила, что пришло время быть самой собой.
А ты?
А я теперь мазовецкий князь. Так земля решила. Я предлагаю идём со мной. Думай.
Хочешь спросить что-то ещё? Воронец заметил взгляд зброеноши.
Да, Вышко помялся. Этот парень
Да, Вышко, это был твой отец. А старик твой прадед.
Воронец умолк. Молчал и Вышко спрашивать больше ничего не хотелось. Лютевит сунул в руки лютичу мех с пивом, изрядно перед тем отхлебнув сам. Воронец отпил тоже, протянул мех зброеноше, кивнул разрешающе. Вышко отпил тоже, поморщился в мехе оставался только осадок, мутная жижа завязал мех.
Пора бы и спать, Воронец потянулся. Назавтра в бой. Вон, поляне да куявичи галдят, чуют видно кровь завтрашнюю.
Из стана Казимира доносилось церковное пение, можно было даже различить отдельные латинские и греческие слова.
Как думаешь, одолеем? Лютевит смотрел хмуро, шрам сморщился и выглядел одновременно грозно и почему-то жалобно.
Думаю, да, усмехнулся Воронец. Если к Казимиру на помощь никто не поспеет. Русь к примеру.
Солнце окончательно скрылось за окоёмом, осталась только тонкая алая полоска, сверху окаймлённая хмурыми, даже на вид тяжёлыми свинцовоцветными тучами.
4. Кривская земля. Полоцк
Осень 1048 года, руян
Осень наступила стремительно. Ещё несколько дней назад солнце грело совсем по-летнему, как иной раз даже и летом, в червень, не греет в кривской земле. А потом как-то неожиданно похолодало, зарядили дожди, леса за несколько дней окрасились в разноцветное убранство багрец, золото и зелень.
Над Полоцком, над Двиной, над опустелыми полями висела серая пелена осенних туч, из которых то и дело принимался моросить занудный мелкий дождь. Он монотонно стучал по кровле княжьего терема, гонт потемнел и из серо-серебристого стал почти чёрным.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...