Всеслав мельком посочувствовал сыну Бреня, с которым они уже давно сдружились. Он-то, Всеслав, всё ж таки здешний, кривский, ему в лесах привычнее, а Витко до приезда в Полоцк и лесов-то толком не видал в Чернигове да в Северской земле какие леса?
Княжич тут же усмехнулся собственным мыслям дурь какая! Витко с Бренем с Чернигова уже два года как в Полоцк приехали, третье лето на лесном стану жить какая ещё отвычка? Да и немало лесов в Северской земле, особенно с севера, от радимской межи Брень рассказывал же. Достанет навыка и у Витко спрятаться, и уж тем паче у Бреня выследить мальчишек. Он вой бывалый семерым опыта хватит и ещё останется. Да и он, Всеслав, до того, как его на воспитание Бреню отдали много ль в лесах бывал-то? На охоте с отцом несколько раз, когда за каждым его шагом ловчие да вои приглядывают.
Так и тут Брень вроде и не жалея, наравне гоняет и его, и Витко, а только нет-нет, да и вспыхнет в его глазах тревога не случилось бы с мальчишками чего. И тот, и другой единственные сыновья в семье. Сначала Всеславу было это удивительно, что у гридня Бреня на четвёртом десятке лет всего один сын, но потом Витко в дружеском разговоре как-то поведал княжичу, что его старший брат, которого он почти и не видел никогда, погиб в дальнем походе в каких-то южных странах. Подробностей он, к стыду своему, не знал, и мальчишки взялись выспросить о том у пестуна.
Давно прошли те времена, когда сын князя воспитывался в лесном войском доме, наравне со всеми. Старики о них вздыхали (известно ведь в прошлом и деревья были выше, и люди умнее, и пиво крепче, и кисель слаще), но переменить ничего не могли время текло, мир менялся. Уже лет двести как в твёрдый обычай среди знати вошло отдавать мальчика на воспитание в приёмную семью менее знатного рода вместе с русью пришло. И в том обычае тоже немалая правда.
Воспитателю-пестуну честь. И честь немалая вырастить, к примеру, сына самого великого князя как Асмунд вырастил Святослава. А хоть и не великого тоже немала честь.
Родитель воспитанника будет уверен, что ребёнок вырастет не надменным неженкой.
Воспитаннику постоянное внимание и учение, чего от знатного отца дождаться трудно, он всё время либо на войне и в походах, либо в полюдье, либо строжит прислугу.
К тому же воспитанник, опричь родных братьев и сестёр получит ещё и побратимов и друзей из числа детей воспитателя.
Впрочем, и этот обычай понемногу сходил на нет, и держался пока ещё только в княжьих семьях ибо князь, как предстатель земли и народа перед богами обязан строже иных прочих держаться старых обычаев. Да и то ещё сто лет тому на воспитание отдавали сразу же после подстяги, едва знатного мальчишку сажали в четыре года на коня и дарили ему меч. Сейчас возраст воспитанничества отодвинулся до семи лет всё нежили под материнской юбкой, ворчали старики.
Всеславу нежности от материнской юбки не досталось мать, менская княжна Путислава, умерла вскоре после его, Всеславлей, подстяги от неведомой болезни угасла как лучина, в три дня, кашляя кровью и лихорадочно блестя серыми глазами на исхудавшем лице. Волхвы опасались того, что неведомая болезнь пойдёт по граду, а то и по всему княжеству, но боги оберегли лихоманке словно достало княгини в жертву. Всеслав мать почти и не помнил много ль кто из нас помнит то, что было с ним в три года? Помнил только ласковые руки да весёлый смех, прямой веснушчатый нос и золотистые завитки волос надо лбом, выбившиеся из-под повоя. Да ещё вой мамок и нянек на заднем дворе, когда мать выносили из дома в деревянной корсте.
С тех пор Всеслав жил при отцовском дворе под доглядом тех самых мамок и нянек, который известно каков. Без глазу остаться ему до семи лет не довелось, хоть и всякое бывало. А потом приехал Брень, который своим боевым прошлым так полюбился Брячиславу, что князь тут же решил поручить своего единственного сына пришлому гридню. Кривские гридни пообижались было, но скоро перестали обиды их Брячислав во внимание не принял, а иного князя в кривской земле (да и по всей Руси) не было, который бы их принял с честью такой же, какая им была при Брячиславе природном кривском государе от бабки Рогнеды и прадеда Рогволода.
Путь преградила неширокая речка. Всеслав нерешительно остановился на берегу, несколько мгновений разглядывал гладкую поверхность воды, медленно и уверенно катившейся на север, к Двине. Чем плохи лесные реки, так это тем, что в их черноватой, хоть и чистой, порой почти родниковой воде, не вдруг разглядишь дна, а и разглядишь, так глубину их без обмана определить что локоть свой укусить, или ухо увидеть.