Я не обиделся, понимая, что упреки справедливы, но поезд ушел, как говорится. Делать нечего. Режьте, вздергивайте на крюк, а я все равно голяком останусь и не я виноват в этом. То, что я жестоко ошибся, выбрав никому ненужную стезю учителя, я знал давно, но постоянно раскаиваться надоело и, главное, раскаяние было коту под хвост. Поезд ушел, как уходит жизнь.
Мы взяли такси старую, затрёпанную «Волгу», погрузили вещи в багажник так что машина просела, и сами уселись на заднее сиденье. От тестя несло дешевым табаком и еще какимто перегаром, а вот как он воспринимал меня, я не думал. Машина под грузом трудно выруливала, но водитель ничего не сказал по этому поводу, только спросил, куда ехать.
К метро «Сокол», а затем разворот, далее направо, к Тимирязевской Академии, улица Большая Академическая, дом, 18., сказал тесть водителю, как давно знакомому человеку. И что ты там везешь, расскажи поподробнее. Я дюже любопытный, уж ты не серчай на мине, просил тесть, хитро сощурив глаза. Небось, картошку, горох, корчагу с кислым вином, козе под хвост, и какие-нибудь солдатские ботфорты.
Да всякую всячину. К примеру, сушеные яблоки, сливы, копченое сало, кажись прошлогоднее, самогона целую корчагу, две банки сметаны по три литра каждая, две копченые свиные ножки, сто яиц первой свежести и дорогостоящий музыкальный ящик, да кучу грампластинок. Чайковский, Бах, Гендель, Моцарт.
Сдурел совсем. Ни Бахи, ни Гендели мне в фатире не нужны, рази что на улице будешь громыхать своей муз'ыкой. Самогон это хорошо, а остальное мог бы и не везти. Это придется выбросить в мусорный бак, вона их полно прямо вдоль шоссе. Хошь, прикажу остановиться?
Никак невозможно. Не для того тащил две тысячи километров, чтобы выбрасывать, обиделся я.
Как хошь. Но знай, в твоих сушеных яблоках тысячи маленьких букашек, возьми любую сушку, увидишь, сколько в ней крохотных отверстий, как от укола иголки. Я уж хорошо знаю, поверь мне.
Я промолчал. А может действительно в этих сушках, которые мне мать от себя оторвала, чтото завелось такое, хотя едва ли это возможно.
Когда нас высадили у пятиэтажного дома на улице «Большая Академическая», тесть сказал:
Вытащи свое барахло из багажника сам, а я поднимусь на пятый этаж, возьму деньги, чтоб рассчитаться с водителем. Но тащить этот ненужный груз наверх не стану. Потащишь сам. Наш дом без лифта. Если бы было шесть этажей был бы лифт, а в пятиэтажках лифт не полагается. Вон и штампуют эти пятиэтажки, чтоб с лифтами не связываться, поскольку лифты все время выходят из строя.
Он быстро вернулся с десяткой в руке и сунул ее водителю.
Ну, хоть один саквояж возьмите, взмолился я.
Ни за что! я постою тут, посторожу, а ты драпай туда и обратно. Фатира, 38, пятый этаж, нажми два раза, моя старуха тебе откроет. Потом спустишься еще несколько раз. Что забыл что ли фатиру? ты же уже был у нас.
Наскоком, сказал я и ухватился за самую увесистую сумку.
Я покрылся потом, пока взобрался по бетонным ступенькам на пятый этаж. Входную дверь открывала теща, необычно полная и как все полные, приветливая женщина. Моей супруги Жени не было дома: перед моим приездом, ее увезла «скорая» производить на свет новую жизнь.
Ну, давай, зятек, развязывай свои чумайданы, потребовала теща, хитро улыбаясь. Я понял, что Алексей Григорьевич уже успел ей подморгнуть, и в этом жесте она прочитала, что в моих чемоданах одно барахло, кроме самогонки.
Мне эта пренебрежительная катавасия немного надоела. Но я держался изо всех сил, и стал доставать узелок за узелком из чемодана. Она расшнуровала один мешочек, извлекла несколько сушек, понюхала и стала внимательно рассматривать, а потом расхохоталась.
Отнеси все свое добро в мусорный бак на улицу: твои сухофрукты просверлены и поедены не то молью, не то жучками, даже пахнут дурно. И сало тоже, оно у тебя желтое, как воск, позапрошлогоднее, наверно. И сметану выкинь, прокисла вся. Вот только яйца, побитые, правда, хотя не все, могли бы пригодиться. И тут пятнадцать бутылок самогона. Бутылки литровые. Ты что алкаш, что ли? Лексей Григорьевич, поди, посмотри, что зять привез, да он алкаш, должно быть. А тут чего? какойто музыкальный ящик, что это за оказия такая?
Это проигрыватель, дефицитная вещь, я вам скажу, произнес я в ожидании, что хоть это понравится теще.