Молодой адвокат кинул взгляд на часы и снова поднялся.
— Откуда вы знаете, что это была обвиняемая?
— Я видел ее.
— Что вы видели?
— Я видел, во что она была одета. Я видел ее лицо.
— Вы хорошо разглядели ее лицо?
— Вполне достаточно.
— Что значит «вполне достаточно»?
— Вполне достаточно, чтобы узнать ее.
— На каком расстоянии от нее вы находились?
— Я же говорил уже: когда она доставала эти вещи из машины, я был в пятидесяти — семидесяти пяти футах от нее.
— Вы не видели ее вблизи?
— Пока она открывала чемоданчик — нет. Но потом она повернулась и пошла в мою сторону.
— Как она была одета?
— Насколько я помню, так же, как сейчас, только еще пальто из шотландки с меховым воротником.
— Какое пальто?
— Такое же, как было среди улик. По-моему, это то самое, которое висит вон там на вешалке.
Свидетель указал на длиннополое свободное пальто, висящее у края доски. Судя по этикетке, оно фигурировало в качестве вещественного доказательства. Доска была исчерчена схемами, которые, по всей видимости, должны были проиллюстрировать показания свидетеля.
— Что делала обвиняемая, когда вы первый раз заметили ее?
— Открывала багажник.
— У нее был ключ?
— Не знаю.
— Вы не видели, как она возилась с замком?
— Когда я ее заметил, она уже приподнимала крышку заднего отделения.
— А потом?
— Потом она достала чемоданчик, поставила на землю и наклонилась над ним.
— Что значит «наклонилась над ним»? Не могли бы вы описать это поподробнее? Представьте, что вы хотите проиллюстрировать свою фразу.
Свидетель поднялся со скучающим видом, нагнулся, не сгибая ног, и вытянул руки.
— Вот так, — сказал он.
— Она стояла к вам спиной?
— Да.
— И на что вы обратили внимание?
Свидетель ухмыльнулся и вновь развалился в кресле. Честно говоря, я обратил внимание на ее ножки. По залу прошел смешок. Даже судья Диллард улыбнулся.
— Хорошенькие ножки? — Молодой адвокат рад был случаю оживить зал.
— Очень хорошенькие.
— И что потом?
— Я заметил, как она вынимает что-то из чемоданчика, закрывает его и убирает чемоданчик в багажник.
Молодой адвокат взглянул на присяжных, потом на часы. Он покусывал нижнюю губу и находился, казалось, в глубокой растерянности.
Судья Диллард пришел ему на помощь.
— Мне кажется бесспорным, — сказал он, — что дело должно быть рассмотрено присяжными сегодня, но здесь ждет мистер Мейсон, которому я должен еще подписать кое-какие бумаги. Сейчас без четверти двенадцать, и если никто не возражает, мы сделаем перерыв до двух часов.
— Ваша честь, может быть, мы закончим перекрестный допрос этого свидетеля до перерыва? — торопливо спросил прокурор.
Судья Диллард взглянул на молодого адвоката.
— У меня осталась всего пара вопросов к этому свидетелю, — проговорил адвокат, — но если суд не против, я хотел бы посовещаться сначала с моей клиенткой. Я прошу суд не забывать, что от дела все отказались, и, признаюсь, я…
— Отлично, — сказал судья Диллард, — заседание будет прервано до двух часов. Надеюсь, что присяжные не забудут об указании, данном им ранее судом, и не будут во время перерыва ни обсуждать это дело между собой, ни позволять кому бы то ни было обсуждать его в своем присутствии, а также выражать любое мнение до тех пор, пока дело не будет окончательно передано на их рассмотрение. Объявляется перерыв.
Судья Диллард отправился к себе в кабинет. Около десятка зрителей побрели прочь из зала. Прокурор собрал бумаги и сложил их в портфель. Молодой адвокат обменялся несколькими словами со своей клиенткой, а затем заместитель шерифа выступил вперед, чтобы сопроводить девушку в камеру.
Сидевшая у прохода высокая гибкая брюнетка с темными лучистыми глазами положила руку на плечо молодого адвоката.