Вопроса через четыре этот Боулс совершенно запутался. Я потом спросила у Нили, как ему это удалось, и он все мне рассказал.
— Садитесь, — пригласил Мейсон. Она покачала головой.
— Вы слишком заняты. Я даже не была уверена, что вы меня примете. Клиенты, наверное, заранее договариваются, чтобы заглянуть к вам хоть на минутку. Я просто очень хотела сказать, что знаю и ценю.
— Весьма признателен, — произнес Мейсон. — Нили говорил, вы ищете работу?
Девушка кивнула.
— Думаете, найдете что-нибудь?
— Наверняка. Устроюсь.
— Как вам кажется, почему свидетель смог узнать вас?
— Не знаю, — она пожала плечами, — он отказался от своих показаний после обеда, но утром, по-видимому, был совершенно уверен в себе. С такими, как он, всегда так: страшно самонадеянны, пока дела идут хорошо, а чуть что не так — сразу в кусты. Разбираться в людях очень быстро учишься, если живешь одна и некому заступиться… Я только жалею, что у них есть мои отпечатки пальцев. Теперь, если кто-нибудь захочет разузнать обо мне, вот, пожалуйста, «арестована, но освобождена» — можно подумать, что это просто ошибка присяжных.
— Ваш адвокат говорил вам о возможности выплаты компенсации за все эти неприятности и шумиху?
— Нет, что вы. Все выглядело так, как будто они мне делают величайшее одолжение, выпуская на свободу. Мои пару долларов и то с трудом вернули.
Мейсон повернулся к секретарше:
— Соедини меня с Фрэнком Нили, Делла, он адвокат в Риверсайде. Присядьте, мисс Багби, это займет всего несколько минут.
Устроившись в кресле, Эвелин задумчиво разглядывала Мейсона.
— Вы полагаете, я имею право на компенсацию? Тогда я попросила бы об одной вещи. Да, только об одной.
— О чем же?
— Вы будете смеяться и выгоните меня вон.
— Не выгоню, мисс Багби, говорите.
— Мне не нужны деньги — то есть нужны, конечно, но их я бы не стала просить.
— Тогда что же?
— Не смейтесь. Я хочу сниматься в кино. Мейсон критически оглядел ее и медленно кивнул.
— Возможно, у вас получится, но не думайте, что…
— О, я знаю, — быстро заговорила девушка, — вы скажете, что сниматься совсем не просто и что даже если я пройду пробы, это еще ничего не значит. В Голливуде слишком много желающих. Нужны способности, удача, мозги, внешность, фигура, связи, и даже это не всегда помогает.
— Вы угадали, — улыбнулся Мейсон.
— Я знаю, я это много раз слышала. Я все это читала. Я семь лет уже добиваюсь.
Мейсон удивленно вскинул брови. В разговор вмешалась Делла Стрит:
— Линия занята, мистер Мейсон. Придется подождать несколько минут.
Не отрывая взгляда от посетительницы, Мейсон произнес:
— Скажи Герти, чтобы она попробовала еще раз. Вы добиваетесь семь лет, мисс Багби?
— Семь лет назад мне было восемнадцать. Хорошенькая молоденькая девочка, даже без веснушек, хотя и рыжая. Симпатичное личико, отличная фигура.
— Действительно, отличная.
— Теперь уже не то, мистер Мейсон. Семь лет работы, ожидание у столиков, нехватка денег — я сильно сдала. Мне казалось, со всеми мечтами покончено, но вы сейчас сказали, и я как будто снова ожила.
— Что я сказал?
— Что я имею право просить.
— Я говорил о денежной компенсации. Вероятность ее получить не слишком велика, но мы могли бы попробовать.
— Но вы же знаете, в этом деле замешаны знаменитости из Голливуда. Элен Чейни послушали бы.
— Если бы она захотела что-нибудь сказать…
— Пожалуй, я расскажу, что я придумала. Видите ли, в восемнадцать лет я была очень самоуверенной и решительной. Мать умерла, когда мне было десять, в семнадцать похоронила отца. Я взяла все свои деньги и собралась в Голливуд. И вот тогда я встретила одного человека. Его звали Гладей. Стонтон Вестер Гладей.
— Кто это?
— О, это было солнце, озарявшее мою юную жизнь.