Не спи на закате. предупредила незримая Анна. Голова заболит.
Аспирантка была родом из деревни, воспитывалась в крестьянской культурной среде, знала много примет, обычаев и фольклора, и будучи искренней, своей родовы не стеснялась. Он услышал это, но она, душа, толкала Сударева войти к Марине Леонидовне, хотя он осознавал себя шестилетним мальчишкой, видел со стороны промокшего цыпленка с узлами на плече, заглядывающим в то, чего еще нет. И надо было подождать, когда пройдет еще шесть лет, когда он превратиться в отрока, в зреющего подростка, и, собирая нектар бессмертия, порежет ногу стеклом. Сударев не входил в другой мир, потому что знал все наперед: отлетевшая душа манила и показывала ему будущее, которое непременно случится, когда придет срок.
Он притворил монастырскую калитку и в тот час обнаружил себя лежащим на кровати в спальне загородного недостроенного коттеджа. Исчезнувшее пространство связывал лишь хлещущий за приоткрытым окном, дождь, запах утюга, свежепостиранного белья и уксуса, который Анна добавляла в воду, чтобы взбрызгивать пересушенные простыни. Образ аспирантки был каким-то неустойчивым, не постоянным, и то являлся четко очерченным и реальным, то висел в воздухе, как приведение. Но именно в таком виде Анна казалась досягаемой, и он трогал ее за руки, гладил по ягодицам, что она так любила, иногда подставляясь под его ладонь. Скорее всего, ее привязанность была настолько сильной, что она на считанные минуты проваливалась в пространство между мирами, чтобы быть ближе к Судареву.
Потом рядом с кроватью профессора появилась другая женщина, не менее живописная, в красной пилотке, ядовито-зеленом платке на шее и бирюзовом халате «скорой помощи». На плечах, словно двуглавая змея, лежал непомерно толстый, черный шланг фонендоскопа и шевелился, как живой. Она принялась ощупывать, оттягивать веки, затем поискала пульс на горле, и наконец, приставила черную слуховую тарелку к сердцу.
Послушала и будто печать поставила.
Он умер.
При этом руки у нее показались ледяными, как у покойницы.
Как умер? воскликнула невидимая Анна. От чего? Не может быть! Алексею Алексеевичу всего пятьдесят четыре годаСделайте что-нибудь!
И еще что-то говорила истерично, сбивчиво, как обычно в таких случаях, но слова перебивал заунывный собачий вой. Сударев хотел сказать, что он совсем еще не умер, висит между тем и этим светом, взирает сразу на оба и еще не решил, куда ему пойти. Потому что не знает, в каком сейчас находится учительский домик, где по прежнему живет Марина Леонидовна. Его давно должны были сломать из-за ветхости, и если сломали, то дом, как и люди, тоже перекочевал на тот свет. По крайней мере, его душа. А она у дома была!
Фельдшерица, должно быть, заметила некое пограничное состояние Сударева, повозилась со своим саквояжем, после чего все-таки отыскала вену на руке и сделал укол. А длинную иглу второго шприца вонзила в сердце. На минуту в комнате повисла выжидательная тишина, даже овчарка на улице умолкла. Анна почему-то улыбалась, возможно, сдерживала рвущийся наружу восторг, если Сударев оживет, задышит и встанет.
Он не встал.
Поздно. заключила фельдшерица, осматривая ноги покойного. Реакций не наблюдается.
Но отчего?! сдавленно воскликнула Анна. От чего он мог умереть?! Он совсем не болел
Почему ступня перебинтована?
Кровь пошла! Брызнула!.. И сама остановилась.
Фельдшерица размотала бинт и осмотрела ранку, о существовании которой Анна даже не знала.
Типичный свежий порез чем-то острым Стеклом, что ли?
Не знаю! растерялась аспирантка. Этой раны никогда не было! У него правая болела, в Афгане был ранен, оперировали
Это я вижу Остановилось сердце, остановилась и кровь.
Но много крови вышло!
Ну не столько, чтобы умереть. Крупные сосуды не затронуты Странно все. Очень странно! Надо отправлять на судмедэкспертизу, сообщать в следственные органы
У Анны начиналась тихая истерика.
Отчего? Отчего он умер?
Фельдшерица содрала перчатки и достала бумаги.
От чего, не знаю, вскрытие покажет И успокойтесь! Вы кем приходитесь усопшему? Дочь?
Анна вдруг схватила зеркало, поднесла к устам Сударева и долго так держала, вглядываясь, не замутнело ли стекло. Не замутнело, и голос ее обвял, сознание запуталось.
Я его женщина То есть, супруга, гражданская жена. Или даже служанка В общем, аспирантка.