Хорошие годы для Ивана Алексеевича Хорошие потому, что Вера Николаевна продолжала выполнять обязанности писательской жены. Следила за домом, хлопотала по хозяйству, переписывала понятным почерком каракули Бунина, которые только она и разбирала. Если бы не намётанный взгляд «старшей жены», то ничего бы младшенькая не отстукала своими быстрыми пальчиками.
Такое счастливое положение мужчины, когда рядом с ним две любимые женщины, большая редкость. Да и так надолго на годы. Даже не припомнить мне другого мужчину, которой устроился бы так ловко, как Иван Алексеевич Разве что у первого руководителя ленинского типа было такое Ровесник Бунина, по которому писатель прошёлся в «Окаяных днях»: «Бог шельму метит. Ещё в древности была всеобщая ненависть к рыжим, скуластым. .. А современная уголовная антропология установила: у огромного количества так называемых «прирождённых преступников» бледные лица, большие скулы, грубая нижняя челюсть, глубоко сидящие глаза. Как не вспомнить после этого Ленина»
Трудно признать Ильича в бунинском описании. До этого мною было читано и про «настоящий мудрый человечий //Ленинский огромный лоб», и про самого человечного человека28 И это только у Маяковского, а кроме него работали сотни мифотворцев. К столетию вождя мирового пролетариата они превратили Ленина в бронзу, не оставив в нём ничего человеческого.
Попытку оживить Ильича сделала Мариэтта Шагинян, получив слово на каком-то писательском съезде. Седая бабушка, потрясая кулачками, кричала в микрофон: «Товарищи! Мы засушили историю! Ленин предстаёт перед нами только в образе вождя с вытянутой вперёд рукой. Почему вы не помните Ленина влюблённым человеком, который по двадцать раз на дню бегал на почту, узнать, нет ли письма от Инессы !»29
( Справка. Инесса Арманд революционерка, член РСДРП с 1904 года, мать пятерых детей, автор брошюры «О женском вопросе», в которой выступила за свободу женщины от брака, любовница Ленина.
Анекдот. Надпись на мемориальной доске в Цюрихе. «Здесь в 1910 году скрывался с Инессой Арманд от Надежды Константиновны Крупской вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин».)
А в зале сидели в том числе и те писатели, которые всю жизнь сочиняли сказки о Ленине, о его лебединой преданности Крупской Да и остальным стало неудобно за вождя мирового пролетариата Что же им было делать? Они стали хлопать, всё громче и громче, и громче, и захлопали. А при Сталине «шлёпнули» бы старушку
Шагинян к микрофону и к архивам больше не допускали. Записки Крупской она успела привести в книге «Четыре урока у Ленина», которую закончила в возрасте восьмидесяти лет:
«В Зеренберге устроились мы очень хорошо, кругом был лес, высокие горы, наверху Ротхорна даже лежал снег. Почта ходила со швейцарской точностью. Оказалось, в такой глухой деревушке, как Зеренберг, можно было получать любую книжку из бернских или из цюрихских библиотек. Пошлёшь открытку в библиотеку с адресом и просьбой послать такую-то книгу. Книгу, обёрнутую в папку, получаешь через два дня, бечёвкой привязан билет из папки, на одной его стороне надписан адрес запросившего книгу, на другой адрес библиотеке, пославшей книгу. Это создавало возможность заниматься в самой глуши».
То есть получается каждому по духовным потребностям. Идеальное общество уже было построено без вмешательства учения Маркса.
«Наняли мы с матерью две комнатушки у таможенного сторожа. Вскоре приехал Ильич. Много купался в море, много гонял на велосипеде, море и морской ветер он очень любил, весело болтал о всякой всячине с Костицыным, с увлечением ел крабов, которых ловил для нас хозяин»
И какой же большевик не любил море и морской ветер!.. И ещё. Можно есть крабов жадно, можно с аппетитом, можно с хрустом, можно с пивом Есть крабов «с увлечением» мог только человек, страстно влюблённый в «Капитал», наш Ильич! Прошу обратить внимание: и крабы с увлечением, и морской ветер, и велосипед всё это на партийные взносы.
«Вставали рано, и до обеда, который давался, как во всей Швейцарии, в 12 часов, занимался каждый из нас в своём углу в саду. Инесса часто играла в эти часы на рояле, и особенно хорошо занималось под звуки доносившейся музыки».
От себя Мариэтта Сергеевна добавляет: «Тёплая волна музыки, смешанная с благоуханием леса, белых грибов, сухих, мшистых ложбинок под солнцем, гора Ротхорн («Красный Рог»), белые альпийские розы».