Как?
Он далегляд, ты забыл?
Забыл я не забыл. Как и то, что он Онеге жених. И это не нравится мне. Что он по какому-то там следу пойдёт Каким бы внешне бесстрастным человеком не казался Великий жрец, я уверен, что он относится к Онеге особенным образом. И не так как к Доброгневе. Но, может в этом и секрет: Доброгнева ему возлюбленная, а Онега, девочка, которую он не смог обречь когда-то от несчастий и бед?
И всё же я чувствую, что всё не так просто. Я чувствую. Я чувствую всеми нитями, что невидимо опутывают и связывают наши души. Души всех нас. Я чувствую, что Белогор для Авиллы по-настоящему особенный человек, быть чьей-то невестой с рождения это не пройдёт без следа. А если так, может ли он оставаться за забором дружбы? Быть не может. Не может этого быть
Но ведь со мной она может. Может. Она может, я не могу. И Лай-Дон может. Они только друзья с моим верным скоморохом. Так как?..
Но недосуг для бесплодных размышлений, тем более что мы прибыли с Ориксаем в войско, где мне предстоит сказать воинам, что Явор посажен под замок как злодей
Надо найти слова, чтобы нас с Ориксаем немедля на копья не подняли верные Явору ратники. А значит, надо вначале поговорить с верными воеводами, чтобы войско было готово
Глава 2. По следу
Костёр далеко виден в безлунной ночи, оранжевой лампой освещая пространство вокруг себя, между валунами, за которыми мы устроились на ночлег. Искры оранжевыми мошками отлетают от весело горящих веток. Я натаскал хвороста, бурелома в основном из ближайшего лесочка, Онега поделилась со мной лепёшкой, что припасла с собой.
Еды-то немного, так и ноги протянем, сказал я, поблагодарив за хлеб.
Привыкай, Доня, только рабы едят сытно, свободные люди каждую крошку добывают с трудом, улыбнулась Онега. Ты ещё можешь вернуться, мы недалеко отъехали.
Не боишься, что по твоему следу пущу Орика?
Тебе зачем это?
Ну, дык он наградит наверняка, поди, плохо? усмехнулся я.
Ты не предатель, спокойно и очень уверенно проговорила она.
Я и не думал, разумеется, делать то, что сказал, но тем приятнее её уверенность во мне.
Да, Яван совершенно прав, я только друг для Онеги. Когда едва мы отъехали от Каменистого вала на некоторое расстояние, она вдруг приказала остановиться и сказала, что поедет обратно в город, а остальные пускай продолжают свой путь в столицу. Я не подумал, что это подозрительно. Что особенного, что ей захотелось вернуться к Ориксаю, прикатила же, не усидела дома.
И только, когда я уже вместе со всем отрядом продолжил наш путь в Солнцеград и оглянулся, чтобы посмотреть успела ли она скрыться за холмом, у подножия которого мы оставили её, вот тут я и увидел, что она остановилась на вершине этого самого холма, и смотрит нам вслед, а потом тронула коня и Она поехала не к городу, она повернула коня на юг, где никакого города нет ещё многие и многие вёрсты. Там простираются перелески по каменистым долинам, которые через несколько дней перейдут в более густые леса и только затем в степи, откуда мы пришли на Север несколько лет назад.
И тут меня толкнула догадка изнутри: она убегает! Её никто не хватится много дней: пока Ориксай не вернётся в Солнцеград, она далеко успеет уйти. Я даже не задался вопросом, зачем ей убегать. Я просто решился кинуться за ней, поддавшись странному порыву.
Я приотстал от отряда и, сославшись на малую нужду, поворотил вначале за деревья, а потом поскакал за ней. Я нагнал её нескоро, она галопом припустила коня, но скакала так быстро недолго всё же вот тут я и нагнал её.
Ты зачем увязался со мной? спросила она, изумлённо и почти испуганно обернулась назад, опасалась, что я не один?
Чё уж, увязался, теперь никуда не уйду, сказал я, придерживая занервничавшего коня.
Ох и дурак ты, Лай-Дон ты ты не сможешь, как я, сокрушённо проговорила она, убедившись, что я один.
Поглядим, расхрабрился я.
Вернись, не дури! прикрикнула она.
И не подумаю даже.
Она смотрела долго своими чудными глазами и проговорила, наконец:
Учти, говорит твёрдо, даже не думая мягчить со мной, заботиться о тебе не буду, не сможешь как я, поедешь назад. Ясно?
Ясно, что ж неясного, сказал я.
Ну, гляди Пожалеешь ты сто раз, глупый Донька.
Да я уже пожалел, но не оставлять же тебя теперь.
Она вздохнула:
Одной мне легче, Доня, я привыкла одна-то. А ты мне обуза.