Так это ты помог мне в тот раз до дому добраться? спросил Петр.
Точно так-с, я и помог-с, хоть вы этого и не помните, с готовностью ответил гость.
«Странно, подумал Петр, черт, а не все знает».
На самом деле он помнил тот корпоратив в честь дня создания фирмы, но только помнил его начало: первые минут тридцать-сорок. Он тогда решил выпить не две, а всего одну рюмку: налить сразу ее полную и потихоньку отпивать из нее с каждым тостом. Выпив сгоряча ее до дна после первого же тоста, который произнес глава фирмы, Петр был вынужден налить вторую. Через три-четыре тоста пришлось налить третью рюмку, и далее границы дозволенного стали быстро расплываться и исчезли совсем. Впрочем, что было дальше, Петр действительно не помнил.
Гость опять пододвинул к Пете стакан, и тот, покорно выпив и даже не обратив внимания, выпил ли гость, приготовился слушать дальше.
Во второй раз вы оказались в канаве, когда вас водитель вытолкнул из такси. Вы опять же ехали домой, но теперь уже после того, как посидели с друзьями в пивном баре. Вы тогда решили, что раз уж вам хочется каждый день принять, то пусть это будет одна, ну, максимум две бутылочки пива На этот раз вы поехали в такси, чтобы теперь-то уж наверняка добраться до дома. В такси же вы начали отчаянно икать, и таксист испугался, что вы испоганите-с салон И опять же, извольте заметить: вы очнулись на рассвете. В этом у вас удивительное постоянство-с, Петр Сергеевич. Так мы снова встретились на рассвете, и опять же было ясное небо и видны были звезды. И далась вам эта Большая Медведица? закончил рассказывать гость.
Да-а-а! Провалы в памяти-с, провалы! добавил гость.
И этот случай Петр помнил, и помнил опять же только начало. Они заказали по две кружки пива. Оно оказалось теплым. Возмутились. Принесли еще по две, оставив как подарок от бара теплое на столе А затем была водка.
Петр уже не подставлял свой стакан, а сам регулярно наливал себе вина бутылка удивительным образом не заканчивалась.
У вас странная речь, снова переходя на «вы», сказал молодой человек.
Извольте, любезнейший, объясню, с готовностью подобрался гость. На классике воспитаны-с, на классике: Гоголь, Достоевский В отличие от вашего поколения терпеть не могу всякой мистики: ведьм, вампиров, зомби и прочего тьфу, гадость какая!
А сегодня-то что?
А сегодня, в общем-то, тоже ничего оригинального не было, продолжил гость. Накануне вы решили, раз уж с пива тянет на водку, перейти на сухое красное вино. С него, мол, и на водку не тянет, и врачи говорят, что красное полезно пить каждый день. Ну, так после очередной бутылки сухого вина вы и оказались опять в той же самой канаве. На этот раз вы решили дойти до дома пешком, но сил не хватило И заметьте-с, мой друг, я ведь за вами не ходил, под локоть вас не толкал, из-за левого плеча не нашептывал, а просто сидел и ждал на этом самом месте, у этой самой канавы, сказал гость, с усилием изобразив на лице непогрешимую честность.
Откуда же ты знал, черт тебя дери, что будет именно так? спросил Петр.
Все просто, уважаемый, все просто, охотно ответил гость. Ты думаешь, что идешь своим и только своим путем? Нет! Дорожка к канаве задолго до тебя протоптана!
А я брошу! твердо сказал Петр.
Нет, Петюня, от алкоголизма в одиночку не убежишь. А в большом городе что? Никому ты не нужен. Гость самодовольно и с горящими глазами наливал себе очередной стакан.
Пете почему-то вспомнился недавний телефонный разговор. Он тогда неожиданно для себя набрал домашний номер. Раздались длинные гудки. Что он хотел сказать, он и сам не знал. В трубке послышался до боли родной голос:
Алло, алло! Ничего не слышу, алло, произносил отец. Алло, алло!.. повторял он опять и опять.
И тут Петю прорвало:
Пап, это я, Петр.
Петя, Петя, это ты? Ты же по воскресеньям всегда звонишь, а сегодня еще четверг. Случилось что? Вон у матери сердце ноет со вчерашнего дня. Мать, слышь, Петя звонит. Как там у тебя, Петя? скороговоркой выговорил отец.
Пап, плохо мне здесь, устал я страшно, проговорил Петр, и глаза защипало от слез.
Ну и плюнь ты на эти огни большого города, возвращайся. Работа и у нас в городе найдется. Возвращайся, а? Вот и мать рядом стоит, тоже говорит: «Возвращайся». К деду в деревню съездишь, проведаешь старого, да и отдохнешь, выспишься на сеновале.
И такое родное, близкое растеклось по душе Петра, что потянуло его домой, туда, где его всегда ждут самые любимые люди.