Все это было давно. Восемнадцать лет назад Атани Дюбарри, дочь пирата и беглого осужденного, безнадежно влюбилась и вышла замуж за молодого графа Армана де Лакойе, фактически осев на крохотном острове, когда-то принадлежавшем еще ее отцу. Здесь родилась дочь пары Эжени, с появлением которой Атани окончательно забыла о том, что была непревзойденным капитаном пиратов, которому трудно было найти равных, и стала наслаждаться ролью супруги и матери.
Но судьба сама нашла нужную замену ее морским умениям. Арман. Человек, которого в Париже знали под именем графа де Лакойе, вдохновился бунтарским характером и образом жизни любимой жены и возглавил командование пиратами.
С годами не поменялось ничего: судно под началом молодого графа, взявшего себе на море прозвище «Синий король», из года в год бросало вызов стихии и торговым кораблям, стараясь совершать при этом как можно меньше кровопролития. Случайно попадавшиеся на захваченных судах старики или женщины в большинстве случаев, если это было удобно планам пиратов, доставлялись на остров, который имел статус мирной, но почти никому не известной колонии.
Здесь текла своя монотонная жизнь. Кто-то умирал, а кто-то пополнял собой ряды вынужденных поселенцев. В то время, когда Синий король не был в море, большая часть команды обреталась на землях расположенного неподалеку архипелага Фиджи, и Арман собирал своих людей уже непосредственно перед началом очередного рейда.
Первые годы «Синяя королева» пиратское судно всегда бросала якорь в естественной бухте у острова, но это создавало риск того, что любой корабль мог перекрыть островитянам пути к отступлению и выходу в открытое море. Команде потребовалось не очень много времени, чтобы изучить весь окрестный фарватер, и найти место для стоянки судна с другой стороны острова, которая вся была испещрена скалами. Только отлично знающий это место капитан мог рисковать вести туда вверенный ему корабль, и это давало людям Армана свое преимущество.
Впрочем, за все эти годы подобная мера предосторожности была излишней. Никому не было дела до крохотного острова, не значащегося на больших картах, где проживала сотня людей, часть из которых считалась погибшими.
Молодая девушка европейской внешности подняла с земли огромную корзину с мокрым бельем и вздрогнула: выпрыгнув из-за наполовину сгнившего дерева, перед ней выросла фигура плечистого парня, который театрально приосанился и заулыбался:
Лейла! Что делаешь?
Джонатан, идиот! проворчала та. Не надо так меня пугать. Займись чем-нибудь.
Занимаюсь, продолжал улыбаться молодой человек. Разве на этом острове кто-то чего-нибудь боится? А я могу составить тебе компанию, пока ты идешь тут скучными лесными тропинками.
Даже боюсь представить, как грустно я буду тут ходить, когда завтра вы все в море уйдете, в тон парню ответила Лейла и прибавила. И если уж, сэр Джонатан, вы хотите помочь, то лучше бы взяли мою ношу
Тот поиграл широкими плечами и витиевато раскланялся:
Я всегда согласен, мадемуазель, а что мне это за это будет?
Его большие синие глаза с азартом и легкой иронией смотрели на девушку. Та покачала головой и театрально вздохнула:
Джонатан Гарлоу, я вот даже не скрываю, что из вас двоих твой брат мне более симпатичен
Так мы же одинаковые! Разве нет? опять засмеялся молодой человек, слегка наклонил голову и оскалился. А так?
Девушка ничего не ответила, еще более наигранно закатила глаза и скрылась между плотными зарослями кустарника. Джонатан фыркнул, пожимая плечами, и вдруг услышал за спиной строгий женский голос.
И как тебе не стыдно!
Он обернулся. Темнокожая женщина лет тридцати смотрела на него с укоризной, уперев широкие руки в бока. На ее круглом лице отображалось нарочитое недовольство
Дорогая Стелла! вдруг расхохотался молодой пират и прищурил один глаз. Не шпионь за мной!
И не думаю! проворчала та. А вот ты бы уже перестал дёргать Лейлу! Совсем стыд потерял!
Джонатан запрыгнул на лежавшее рядом спиленное дерево и нарочно начал балансировать на одной ноге, размахивая руками:
Это проблема! усмехнулся он. У меня две открытых слабости: море и женщины! Эх, Стелла, что же мне с этим делать?!
Молодой человек знал, что ворчание рабыни, когда то выкупленной его отцом, и приходившейся няней ему и брату, не имеет под собой ничего, кроме добродушия, и откровенно паясничал, развлекаясь. Настроение у него было приподнятое.