Елисей, которого комендант своим приказом забрал с места, нещадно зевая, выбрался к зубцу и, достав из сумки полевой бинокль, принялся рассматривать то, что начал строить противник. Но сколько парень ни всматривался, сколько ни ломал глаза, но ничего путного так и не разобрал. Какая-то крестовина, на которой крепился тонкий столб. Скорее даже длинная, заостренная жердь.
Чего там? раздался хриплый голос, и Елисей, опустив бинокль, обернулся.
Жердь какую-то на крестовину крепят. Думал, орудие какое для штурма, но никак не похоже.
Кол это, мрачно выдохнул обратившийся к нему немолодой казак. Из наших кого казнить станут.
Как это казнить?! от удивления Елисей едва бинокль не выронил.
В его сознании, человека двадцатого века, подобное обращение с пленными казалось чем-то кощунственным. Да, расколоть пленника по горячему, чтобы получить нужные сведения, это понятно, а вот подвергнуть его казни только ради удовлетворения собственных инстинктов, совсем другое. Впрочем, за речкой приходилось видеть подобное. Вспомнив несколько эпизодов из собственного прошлого, парень молча кивнул и, вздохнув, снова поднял бинокль.
Горцы закончили работу и, подняв получившееся сооружение на руки, потащили его в сторону крепости. Наведя бинокль на жердь, Елисей убедился, что казак был прав. Верхний, свободный конец кола был остро заточен.
А чего это они кол на крестовину поставили? В землю вкапывать лень стало? угрюмо поинтересовался он.
Еще раз попользовать думают, с ненавистью прошипел казак. Не один у них пленник, видать, а на каждого кол вострить лень.
А зачем им вообще это нужно? не сдержал парень любопытства.
Запугивают, вздохнул казак. Мол, глядите, православные, и с вами то же самое будет.
А мы значит, как увидим, так сразу испугаемся и крепость им сдадим, зло фыркнул Елисей. Обломятся.
Чего? не понял казак.
Не дождутся, говорю.
Между тем горцы подтащили кол метров на двести пятьдесят от стены и, выбрав ровную площадку, установили его. Зазвучали барабаны, явно привезенные турками, и все собравшееся войско горцев принялось стекаться к месту казни.
«Из этого я туда не дотянусь, мрачно подумал Елисей, взвешивая в руках карабин. Да и казнь им испортить тоже не помешает».
С этой мыслью парень сорвался с места и, вихрем слетев со стены, ринулся бегом в сторону гауптвахты. Слова коменданта о том, что схваченный британец, его пленник, посетила его очень вовремя. Влетев в помещение, Елисей с порога наорал на дежурного солдата и, отобрав у него ключи, ринулся к камере. Распахнув дверь, он приказал британцу лечь лицом вниз и сложить руки за спиной. Увидев наведенный ему в лоб ствол пистолета, лазутчик не решился спорить и покорно улегся на пол.
Связав ему руки, Елисей за шиворот вздернул британца на ноги и поволок к стене. Втащив его на стену, парень посадил пленника под зубец, так, чтобы его не было видно снаружи, и снова вскинул бинокль. Кое-как построив всю эту горскую вольницу, османские офицеры выступили из толпы в своем истинном обличье. Если до этого они носили одежду местных, стараясь скрыть свою принадлежность, то теперь они не стали прятаться.
Широкие шаровары, кушаки, фески, в общем, выглядели они именно так, как их изображали на картинах. Елисей, едва рассмотрев этих ряженых, аж зашипел от злости, словно рассерженная гадюка. К крепости выступил дородный, статный турок и, вскинув голову, громко прокричал:
Эй, урус! Видишь этот кол? Мы поймали ваших пластунов. Хорошие воины. Сильные. Двое сумели умереть в бою, а одного мои аскеры взяли живым. Вот тут он и закончит свою жизнь. Смотрите и ждите. С вами будет так же.
Говорил турок по-русски чисто, только с легким акцентом. Не зная, его можно было запросто принять за жителя предгорий. Услышав шаги за спиной, Елисей обернулся и, увидев коменданта, молча склонил голову, здороваясь.
А этот тут зачем? удивился штабс-капитан, заметив британца.
Попробую его на приговоренного обменять, коротко сообщил Елисей.
Да как же так-то, ваше превосходительство?! возмутился подошедший вместе с комендантом прапорщик. Это же офицер!
Это мой полон, не оборачиваясь, огрызнулся Елисей. Вы, ваше благородие, сами то признали на людях.
Тут он прав, господа, развел штабс-капитан руками. Это действительно его пленник.
Но я же заплатил ему, вдруг подал голос британец.