И все же! Ты не капризничай. Все, больше уговаривать не буду. Азамат завтра приглашает тебя на ужин, заодно и твое новое блюдо хочет попробовать.
Там видно будет, уклончиво ответила я.
Людмила тяжело подошла к окну, прислонила большой живот к подоконнику и крикнула:
Сенька, прощайся с Леночкой! Она завтра вместе с мамой приедет к нам в гости.
Я еще не согласилась, не обнадеживай детей.
А я специально, чтобы ты не передумала.
Мы вышли во двор, где бегали друг за другом дети.
Мама, Леночка кинулась ко мне в ноги, мы правда завтра в гости поедем? Сенька сказал, что у него новая машина есть. Во-о-от такая огромная!
Дочка расставила широко ручонки и посмотрела на меня сияющими, серыми, как у отца, глазами.
Поедем, согласилась я и укоризненно покачала головой: Людмила знала, кого брать в союзники.
Подруга довольно захихикала, посадила сына в кресло, а сама забралась на водительское сиденье.
Господи, поезжай осторожнее. И как тебя Азамат одну за рулем отпускает?
Не рожу, не боись! Я баба крепкая! Еще два месяца ходить буду. Завтра жду.
Мы с дочкой помахали руками огням отъезжавшей машины и вернулись домой. Вечер пролетел незаметно: когда в доме маленький ребенок, каждая минута занята. Умыть, накормить, почитать книжку, убраться столько разных дел, что все не перечесть.
Наконец дочка заснула. Я вышла во двор, где в беседке под раскидистой грушей дети весь день играли и рисовали. Игрушки быстро собрала в коробку, размалеванные листочки смяла и выбросила в мусорное ведро.
И тут меня словно ударило током. Я вытащила один рисунок и расправила его на столе. Четырехлетняя Леночка еще только училась рисовать, но ее каракули были уже вполне понятными.
В верхнем углу желтело кривое солнце. В центре стоял кособокий дом. А рядом с ним маленькая девочка в платье треугольником, как изображают контуры людей на дверях общественных туалетов. Она держала за руку человека в брюках. И у девочки, и у человека были яркие серые глаза.
Я села на крыльцо и заплакала.
Глава 3
Антон
Яхта уже удалилась в море. Берег теперь едва виднелся на горизонте и качался в туманной дымке, как мираж. Отец поставил этюдник на палубу и погрузился в работу. Он давно мечтал написать закат на море. Красный шар уже висел над горизонтом и вот-вот готов был искупаться в воде.
Мама лежала в шезлонге, ловила лучи заходящего солнца и лениво перелистывала медицинский журнал в последнее время это ее любимое чтиво. Как истинная бизнес-леди, она и к выздоровлению сына подошла с деловой хваткой.
Увидев, что я веду себя смирно, охранники стали накрывать стол для ужина. Я не наблюдал за ними, но хорошо их слышал.
Поставь стол сюда, говорила мама. Антону здесь будет удобнее.
Анна Анатольевна, вино какое открыть?
Дима, зачем ты достал красное? В нем высокий уровень танинов. Его нельзя использовать в сочетании с рыбой.
Почему? спросил наивный охранник. Я усмехнулся. Можно отравиться?
Нет, испортить ужин. Во рту появится металлический привкус. К форели хорошо подойдет калифорнийское шардоне.
А-а-а! Никогда не думал, что это важно.
В целом прогулка напоминала вполне мирную картину семейного отдыха, вот только мне он был не нужен. Я подъехал вплотную к бортику и огляделся: на меня никто не обращал внимания. Сумерки сгустились, внизу болталась маслянистая чернота и манила к себе. Пришлось ждать, пока вечер полностью заявит о себе: в темной воде меня не смогут быстро отыскать.
***
Восстановление было долгим.
Когда машина ударила меня, я перевернулся в воздухе и упал спиной на край бордюра. В результате перелом позвоночника в нескольких местах и полный паралич тела. Но судьбе и этого показалось мало: образовавшийся тромб перекрыл сосуд, и в течение нескольких дней я находился на аппарате искусственного дыхания или ИВЛ.
Мама рассказывала, что прогнозы были страшные. Врачи сомневались, что я могу прийти в себя. Но я очнулся, только зачем? В первые дни я не мог ничего, даже говорить. Меня держали на препаратах, от которых я все время спал, глубоко и без сновидений. Но как только открывал глаза, сразу вспоминал Риту. Ее образ стоял передо мной такой, какой я видел ее в последний раз. Маленькая нога выглядывала из-под одеяла, и я каждый раз неосознанно хотел ее накрыть простыней.