Пьют кровь, а для излечения ран используют рубленые сердца врагов, добавил кто-то сзади.
Коням подрезают ноздри, чтоб тем легче дышалось.
Будто псы, пьют испорченное кобылье молоко. Едят котов, мышей и крыс.
Государь мой, склонился над столом князь Дреговии, да так, что заколыхалась его толстая золотая цепь, упавшая на жирное брюхо. Был это большой и сильный мужчина, с бородой лопатой, грубо тесанный, как и все его племя. Стоящие за ним витязи в сегментированных на груди доспехах казались его отражением: крупные и статные, в зеркальных латах и панцирях. Могу вас уверить, что, когда первые из них осаживали Радуницу, они ели мясо мертвых как упыри, но сперва всегда его варили.
Так или иначе, сказал Домарат Властович, человек с красивым благородным лицом, королевский палатин Лендии, они едят врагов.
Давайте не будем говорить о поганых за ужином, проворчал его товарищ, худой и сожженный солнцем Фулько. Се идет смертельная желчь с востока. У воинов ее порезанные лица и бритые головы с косицами, а ежели они украшают их рогами Волоста, значит, они его братья, помет Чернобога.
Уродливые и кривые, добавил светловолосый и весь в шрамах Христин из Ястребна, палатин Младшей Лендии. С мощными загривками, они как двуногие звери или идолы. Проклинают именами мертвых родичей, побежденным отрезают головы и сносят те своему кагану.
Лица их непристойны, они проклятие для Праотца и нас, рыцарства, произнес иерарх. Как бесформенный корж с дырами вместо глаз. Детям режут щеки, чтобы приучить их к боли.
Волосатые ноги обертывают козьими шкурами, на головах носят шапки с рогами, и рога эти втыкают, куда придется: в плечи и локти, украшают ими лошадей, говорил дрожащим голосом инок Иво. Женщины их все время сидят по повозкам, где ткут шерсть, сожительствуют с мужьями и собственными лошадьми, а детей-уродцев рождают в навозе, чтоб те были крепки против болезней. Мужчины живут лишь на конях, верхом. Нет у них постоянных усадеб.
Тех, кого берут в рабство, клеймят.
Сопровождают их безбожные женки на конях, сказал Фулько, а рыцари оживились, будто вообразили себе боевых девиц верхом на жеребчиках.
И наверняка они, невзирая на женскую честь, буркнул Иво, ездят по-мужски.
О-о-о, верно вы говорите! поднялся господин Ворштыл. В таком-то случае хунгуры просто дурная орда неразумных забияк, которых мы быстро обратим в свою веру нашими большими мечами. И пошлем взбивать масло в пахталках.
Да, месить тесто!
Баба с конюшни коням в радость! фыркнул палатин Христин. Сбегут, прежде чем мы вынем наши мечи.
Вокруг раскатился смех, а мрачное настроение исчезло, изгнанное по углам виватами, шуточками и цепочкой слуг, которые стали вносить в шатер золотые блюда с дичью и птицей с огня; с ветчиной, завернутой в листья хрена, и запеченными в горшочках свиными четвертями. Поднялся шум, начались разговоры. Вино полилось в кубки и рога, красное будто кровь.
И тогда встал худой мужчина с длинными черными волосами да изрядными усищами. В алых одеждах, украшенных золотыми плашками у пуговиц. В колпаке с нашитыми крупными рубинами, похожими на пятна крови. Снял шапку, склонился покорно. Мирча Старый, господарь Монтании, которой они шли еще вчера.
Милостью Ессы, святого глашатая законов, позвольте мне сказать, благородные господа веды, произнес он униженно. Есть дела, о которых вы должны узнать нынче, поскольку завтра будет поздно.
Говорите, господарь, махнул рукой Лазарь. Хоть я не знаю, что еще может растревожить нас перед боем с дикими язычниками.
Хунгуры немного известны мне, господин. Доходили до меня слухи, как они сражаются. В первой стычке засыпают врага стрелами. Ни в коем случае нельзя за ними гнаться, поскольку они сбегают, чтобы завлечь тебя в засаду. Рыцарям до´лжно
Мы сами прекрасно знаем, каковы долженствования лендийских господ, прервал его Фулько. Может, вы и сбегаете, господарь, когда они мечут в вас свои свистящие стрелы, но мы не покидаем поля боя раньше, чем падет последний бес из степи. Встанем подобно стене!
В этом и весь фокус: встав шеренгами, вы подставитесь под их стрелы. Следовало бы разомкнуть строй, чтобы уменьшить потери.
Как челядь, простецы или твоя монтанская кавалерия, сударь господарь?
Я никогда не говорил, что вы пугливы, Мирча поднял глаза, а в присутствии нашего владыки я глух к оскорблениям. Но вы не видели их луков. Некогда показывали мне один, и я вострепетал, он взглянул на Лазаря, словно ища поддержки. Они выгнуты назад и оклеены рогом. Бьют одоспешенных людей за пятьсот длинных шагов.