— Для кого добрый, а для кого и не очень, — буркнул Влашек, почесывая волосатой рукой потную красную шею. — Откуда путь держишь и куда?
— Иду издалека, — парень мотнул вихрастой рыжей головой в сторону гор, — а куда — судьба подскажет. Заночевать тут, у вас хочу, а может, и пожить с недельку. Сеновал, да хлеба ломоть — мне много не надо. Если что — отработаю. Работы я не боюсь, вот только…
— Что «только»? — ехидно осведомился Влашек.
— Ничего. Может, ты что подскажешь?
Влашек ухмыльнулся, подбоченился и, оглянувшись на дружков, стоявших у крыльца, объявил во всеуслышанье:
— За проход в Чедовуху платить надобно — приказ такой вышел, ежели не слыхал. А не хочешь — ходи стороной. Так что, плати. Две менки.
Улыбка юноши стала холодной. Казалось, улыбаются одни глаза — сжатые в усмешке губы не сулили ничего хорошего.
— Где это видано, чтобы за проход платить? — спросил он. — Да и кому? Уж не тебе ли?
— Можно и мне, — снисходительно согласился Влашек.
— А ты кто будешь? — все еще миролюбиво спросил пришелец.
— Кто, кто! — Влашек начинал сердиться уже по-настоящему. — Не твое дело. Сказано — плати или проваливай. Ну!
От корчмы отделились трое и подошли поближе, почуяв забаву. Юноша коротко взглянул на них и снова повернулся к Влашеку. В вечерней тишине коротко упали его слова:
— Денег у меня нет.
— Тады, — хмыкнул Влашек, — развязывай мешок. Сами поглядим. — И он ухарски подмигнул приятелям и расплылся в ухмылке. Те засмеялись.
— Не развяжу, — спокойно и безо всякого вызова ответил странник. — Уйди с дороги.
— Ха!
— Платить я тебе не стану. Отойди.
— Да ты, я вижу, борзый! — Влашек размашисто шагнул вперед и попытался цапнуть мальчишку за ворот, но ухватил лишь воздух — двумя быстрыми шагами парень отступил назад и вбок и, взяв посох в обе руки, поднял его перед собой.
— Дубинкой, так? — В кулаках Влашека заплясал веселый зуд. — Ах ты, значит, так? Ну так, на тебе!
Влашек недаром слыл местным забиякой. Еще мальцом он частенько верховодил другими в потасовках с парнями из соседних деревень, и многие помнили его затрещины. Силой его бог не обидел, он был выше этого нахального паренька и намного шире в плечах, но сегодня полоса неудач, видимо, еще не кончилась.
Влашек готов был поклясться, что метил в лицо, но в последний миг противник непонятно как извернулся, и тонкий конец посоха ткнул Влашека в грудь так, что потемнело в глазах. Влашек изловчился, сграбастал парня за рубаху, рванул, ударил… и опять промазал: тот присел, коротко двинув плечом, вырвался, и в следующий миг посох, описав дугу, ударил Влашека под колени. Тот рухнул на спину и остался лежать, ошалело вращая глазами.
— Влашко бьют! — крикнул кто-то, и трое его приятелей бросились на подмогу. Кто-то потянул из плетня кол, его примеру поспешил последовать второй. Третий кол был вбит крепко, и последний из троицы — чернявый курносый недомерок — поспешил вслед за остальными с голыми руками. Из дверей корчмы, привлеченные шумом, показались головы любопытных поселян.
В двух шагах от рыжего незнакомца все трое остановились, напряженно дыша и переминаясь с ноги на ногу, прикидывая, как сподручнее его обойти. Тот поднял взгляд, криво, невесело улыбнулся. Во рту его не хватало нескольких зубов.
— Дайте пройти, — сказал он. — Я не хочу с вами драться.
— Может, не надо? — спросил один из троих, покосившись на приятелей. — Он же сам…
— Че с ним цацкаться! — крикнул самый горячий, а может, просто самый пьяный из всех. — Бей его!
Троица ринулась в атаку.
Чужак шагнул вправо, влево, посох в его руках взметнулся, как живой, и пока замешкавшиеся драчуны соображали, что к чему, гибкий ясень уже гудел в воздухе, отбивая их беспорядочные удары, гуляя по спинам и бокам и сбивая с ног.