– Да у меня целая команда лодырей, – махнул рукой Рвач, – поэтому давайте не будем зря гонять ваших парней, тем более что за ними нужен глаз да глаз. Впрочем, я предполагаю, что где‑то на барже затерялся один бочонок доброго пшеничного виски, который почему‑то никто не сосчитал. Так что, могу поспорить, пропажи бочонка никто не заметит.
– Мы будем сама осторожность, сэр, – ответил сержант, расплываясь в широкой улыбке и показывая все зубы до единого.
По его довольной роже Рвач понял, что по меньшей мере половину бочонка сержант вознамерился присвоить себе. Если он совсем дурак, то распродаст свою долю по стопочке краснокожим. Однако на половине бочонка виски не очень‑то наживешься. Нет, если у сержанта в голове имеются хоть какие‑то мозги, он поделитсясвоим виски с офицерами, которые могут посодействовать в его продвижении по службе. И вскоре сержант уже не будет встречать подплывающие к городу баржи, нет, сэр, а поселится в офицерских квартирах, на боку у него будет качаться добрая стальная шпага, а в спальне его будет поджидать красавица жена.
Рвач не стал делиться своими мыслями с сержантом. Потому что из своего жизненного опыта давно вынес одну истину: если человеку надо указывать, что делать, у него все равно не хватит ума гладко обстряпать дельце. А если он и сам может справиться, то чего какой‑то торговец спиртным должен лезть в его дела?
– Губернатор Гаррисон хотел встретиться с вами, – сказал сержант.
– А я очень хочу встретиться с ним, – ответил Рвач. – Но сперва я должен принять ванну, побриться и надеть что‑нибудь чистое.
– Губернатор сказал, вы можете остановиться в старом особняке.
– Где‑где? – удивился Рвач. Гаррисон построил себе особняк всего четыре года назад. Лишь одна причина могла заставить Билла съехать оттуда и спешно строить новое жилище. – Так что ж, губернатор Билл переехал и взял себе новую жену?
– Именно, – кивнул сержант. – Красавицу, пальчики оближешь. Представьте, ей всего пятнадцать! Правда, она родом с Манхэттена, поэтому по‑английски не очень‑то говорит… Одним словом, речь ее не слишком смахивает на английскую.
Это Рвача ни капельки не встревожило. Он отлично говорил по‑голландски, после английского это был его второй родной язык – во всяком случае язык шони он знал куда хуже. Дня не пройдет, как он будет по‑дружески болтать с женой Билла Гаррисона. Он даже подумал, а почему бы не… но нет, нет, связь с замужней женщиной к добру не приведет. Рвач всегда был не прочь, однако он прекрасно знал – на эту дорожку сворачивать не стоит, ничего хорошего из этого не выйдет. Кроме того, сдались ему белые бабы, когда вокруг столько мучимых жаждой скво.
Интересно, куда Билл Гаррисон, обзаведшийся новой женой, дел своих детей? Рвач никак не мог припомнить, сколько мальчишкам сейчас лет, но наверняка они уже достаточно повзрослели, чтобы дикая жизнь влекла их. Хотя у Рвача было некое странное ощущение, что лучше бы юношам остаться в Филадельфии, у своей тетки. Не потому, что жизнь в глуши чревата опасностями, а потому, что им лучше держаться подальше от своего отца. Рвач ничего не имел против Билла Гаррисона, только вряд ли губернатора можно было назвать идеальным кандидатом на воспитание детей – даже своих собственных.
У ворот крепости Рвач остановился. А, очень миленько. Рядом с обычными оберегами и амулетами, которые должны, по идее, защищать городок от врагов, пожаров и прочих бедствий, губернатор Билл приколотил новую табличку длиной аж с ворота. Большими буквами на ней было написано: «КАРФАГЕН‑СИТИ» и дальше, буквами поменьше: «Столица Воббского штата».
Такое мог придумать только старина Билл. Скорее всего он счел, что табличка эта окажется посильнее всяких оберегов.