Но молодой, похожий на артиста и, как мне казалось, достаточно легкомысленный доктор внезапно понял мое состояние.
Пожалуйста, подскажите номер телефона вашей дочери.
К сожалению, мобильный она вечером отключает, но хозяйка отеля ее позовет. Дочь в отпуске и не в Вене.
Волнуясь, с трудом поняла, что должна сказать не только номер отеля, но и данные дочери.
Врач тут же начал звонить, но трубку никто не брал. Мне показалось, что он расстроился не меньше меня.
Все, что было необходимо сделать в приемном покое, мы сделали, сейчас переведем вашу маму в кардиологическое отделение.
Доктор, можно еще раз позвонить я забыла дома деньги и телефон, но дочь приедет и расплатится с вами. Я понимаю, что дорого звонить в другую страну.
В другую страну, возмутилась медсестра. Мы не имеем права звонить в другую страну.
Ничего страшного не произойдет, откликнулся врач, набирая вновь нужный номер. Наконец кто-то ответил ему. А так как хозяйка отеля тоже была из Австрии, они хорошо поняли друг друга. Закончив разговор, доктор объяснил, что моей дочери срочно передадут о болезни бабушки. Не успел он это договорить, как в приемный покой позвонила дочь. Она попросила врача, чтобы он сказал мне, что срочно выезжает и к утру будет в больнице. Подобного облегчения я не испытывала давно. Лишь бы мама дожила до утра. А там уже
Я не сомневалась, что произойдет чудо. Поблагодарив молодого человека не просто за любезность, а за буквальное спасение меня, я решила напомнить ему, что завтра мы оплатим счет за разговор. Но он даже возмутился.
Никакой оплаты!
Медсестра сделала вид, что занимается своими делами.
В этот момент за мамой приехали из кардиологического отделения. И снова дежурный врач проявил свое милосердие, попросив, чтобы мне разрешили остаться в палате вместе с ней до приезда дочери. Про оставшиеся два часа он больше не говорил.
До сих пор, вспоминая тот душераздирающий день, я благодарна ему за сочувствие и сострадание. Нет, таким людям место не на сцене, какими бы красивыми и обаятельными они ни были бы. Их Дар исцеление и возвращение умирающего к жизни.
***
Эта ночь была одним из самых тяжелых испытаний в моей жизни. Маму положили в палату, где было еще несколько человек. Ее кровать оказалась возле окна. Мне поставили стул так, чтобы я видела звезды. А небо действительно было усыпано ими. Но я боялась даже на мгновение задержать на них свой взгляд. А вдруг, вдруг, вдруг мне покажется, что я вижу падающую звезду Я не знала, какое в этом предзнаменование, но толковала по-своему. Только не падающую, только не падающую Падающая может расколоться на осколки, на осколки прежней жизни
Маме поставили систему с лекарствами. Вновь взяли какие-то анализы. Продолжали давать кислород. Почему-то о стентах не было и речи. Очевидно, не верили, что они спасут ее. А я верила, что она выживет, постоянно держа руку на ее пульсе, который, невзирая ни на что, продолжал подавать признаки жизни.
Я считала уже не минуты, а секунды рокового часа, не веря, что они будут последними. Я просила о помощи всех богов, начиная с мифического Зевса. Я придумала даже молитву, постоянно твердя ее про себя, убаюкивая сама себя ею. Поняла, что с молитвами не сравнится даже самая лучшая психотерапия. И поэтому верующие или неверующие во все времена будут использовать это средство как надежду на помощь и чудо.
Я смотрела на стрелки часов, освещенные звездным светом. Еще час, как его пережить, если он неизбежный
Медсестра вызвала меня в коридор:
С вами хочет поговорить дежурный врач отделения. Она ждет в ординаторской.
Вас предупредили, услышала я, еще не успев переступить порог комнаты, что ваша мать живет последние часы или минуты, что вы должны быть готовы к этому?
За столом сидела женщина в белом халате, на шее висел стетоскоп. Ее голос был безразлично-бесцветным, никаких даже самых примитивных эмоций, а не то чтобы сострадания, в нем не было. Обычно так разговаривают эмоционально выгоревшие люди. Но для ее возраста такое еще слишком рано. Нет, она не была моложе спасшего меня красавца в приемном покое, она была старше его, но не настолько, чтобы с безразличием смотреть на мир.
«Может быть, она просто сонная», решила я. Ночное дежурство в таком тяжелом отделении вряд ли дает возможность прилечь на пару часов, хотя это и разрешено. Однако этот бесцветный голос продолжал внушать мне мысль о грядущей неизбежности и об отсутствии необходимости сидеть ночью рядом с больной.