Протянув руки к огню, Джоли опустилась перед камином на колени. Теперь убожество ее одежды стало еще более очевидным – сквозь изношенную, местами с дырами ткань просвечивали тонкие руки. Но девушка ничего не замечала. Сейчас ей хотелось только одного – согреться.
Пэрри со скрипом захлопнул тяжелую дубовую дверь и запер ее от ветра на задвижку, однако откуда‑то все равно тянуло холодом. Потом он не спеша прошел в кладовую, которая располагалась в нише одной из стен и отделялась от комнаты темной льняной шторой. Достав хлеб, чашку с маслом и банку ежевичного джема, юноша поставил все это на поднос, а затем добавил еще кувшин козьего молока, нож и две кружки. Пэрри внес поднос в комнату и разложил все на деревянном столе.
– Я как раз собирался перекусить, – беззаботно сообщил он.
Оторвав зачарованный взгляд от огня, Джоли обернулась. На секунду глаза их встретились, однако она тут же молча отвела свои.
– Иди же сюда, – произнес Пэрри, поднимая острый нож.
Взглянув на него, девушка пронзительно взвизгнула. Подпрыгнув, она бросилась к двери, и если бы та не оказалась заперта, выскочила бы на улицу.
– Постой! – крикнул Пэрри, роняя нож и устремляясь за ней. – Я только хотел…
Полагая, что попала в ловушку, Джоли бросила на него полный ужаса взгляд и тут же потеряла сознание.
Однако Пэрри вовремя успел удержать ее за плечи. Девушка не хитрила – ее тело обмякло, как у тряпичной куклы. Пэрри пришлось поднять ее на руки
– она и впрямь оказалась не тяжелее куклы.
Пэрри попытался усадить Джоли на табурет, однако у него ничего не получилось. Тогда он опустил бедняжку прямо на пол, прислонив к теплой каминной стене и подложив под спину подушки.
Через минуту Джоли пришла в себя и, открыв глаза, стала испуганно озираться по сторонам, как пойманная в силок птичка.
– Все в порядке, Джоли, – поспешил заверить ее Пэрри. – Ты упала в обморок, но с тобой ничего не случилось.
– Твой нож…
Так вот в чем дело! Он собирался резать хлеб, а девушка подумала невесть что… Теперь понятно, почему бедняжка едва не грохнулась в обморок.
– Я же дал клятву, – напомнил Пэрри, – что не причиню тебе вреда.
– Но ведь…
– Я просто хотел отрезать тебе хлеба.
– Но жертва…
– Я поклялся, – терпеливо повторил он, – Девой Марией. Неужели ты мне все еще не веришь?
– Верю, – с сомнением согласилась она.
– Сейчас я отрежу тебе кусок хлеба, – осторожно заметил Пэрри. – Или отрежь сама, если хочешь.
– Нет‑нет! – поспешно отозвалась Джоли, вероятно испугавшись, что нож все равно вывернется у нее из рук и прольет ее невинную кровь.
Тогда Пэрри медленно поднял нож и отрезал толстый кусок хлеба.
Джоли не сводила глаз с острого лезвия. Она немного успокоилась только тогда, когда то неподвижно застыло на столе.
– Может, намазать маслом? – предложил Пэрри. – Или джемом?
– О, господин… – попыталась возразить девушка.
– Я тебе не господин, – твердо повторил он. – Зови меня просто Пэрри.
– Как я могу!
Пэрри мрачновато улыбнулся.
– Просто Пэрри, – сказал хозяин, дотрагиваясь до ножа.
– Пэрри! – вскрикнула Джоли, съежившись от страха.
– Вот так‑то лучше. Видишь ли, я всего лишь на год старше тебя и смотрю на тебя как на равную.
– Но ведь вы сын Колдуна!
– Так масло или джем? – спросил он.