Товарищ капитан, вон у того мужчины, она показала на Гиви, пистолет.
А ты кто такая?
Она, начальник, с этим бандитом, который напал на нас.
Капитан обратился к кавказцу:
Она правду говорит, Гиви?
Да ти что? Первый день меня знаешь? Нет никакой пистолет, мамой клянус.
Вы обыщите его, настаивала Лена.
Капитан посмотрел на нее и неожиданно приказал:
Эту и пацана в отдел, нож как улику с собой. Я тут разберусь и приеду позже.
Лена почувствовала ужас, когда ей надели наручники. Все происходило как бы в другом измерении и не с ней. Но ее вернули в реальность, посадив в клетку «уазика», рядом с Костей, который тоже был в наручниках. Он что-то хотел сказать ободряющее девушке, но милиционер оборвал его на полуслове.
Автомобиль, продолжая мигать красно-синими огнями, включив лающую сирену, направился в отдел.
Капитан проводил взглядом служебную машину, подошел к тому, кто вызвал наряд.
Гурам?
Я понял, начальник.
Он достал несколько купюр, сунул их милиционеру.
А за экстренность?
Эх, Вано, беспредельничать начинаешь. Тебе сколько ни дай, каждый раз просишь все больше.
А ты другую крышу найди. За меньшие бабки.
Конечна. Ти же сам и наедешь сразу.
Молодец! Соображаешь. Ладно. Этого орленка мы до утра закроем, но утром, к восьми часам, чтобы от вас было заявление. Свидетелей побольше, и не только кавказцев, усек?
Будешь пацана доить?
А это, Гурам, уже не твое дело.
Конечно, не мой. Лишь бы мине не мешали, не волновайся, все сделаем.
В отделе с Лены взяли показания и как свидетеля отпустили.
Костю же завели в обширную комнату, посадили на табурет посередине.
Сидеть ровно! командовал молодой сержант, помахивая дубинкой.
Милиционер исполнял роль конвоира или надзирателя и находился здесь как подручный, чтобы по сигналу опера помочь «дубинатором» задержанному говорить то, что надо. Но опера пока не было, и сержант упивался собственной значимостью.
Попал, тварь?
Послушай
Заткни пасть, ублюдок. Разговариваю здесь только я. Подожди, сейчас ты у нас запоешь, гадина. Это тебе я говорю. Не таких видали. Так что сиди ровно и готовься.
Вошел капитан, проводивший задержание. Сел напротив, смотря Косте прямо в глаза узкими бесцветными глазками.
Фамилия?
Ветров.
Имя, отчество?
Константин Сергеевич.
Приводы были?
Были.
Даже так? Замечательно. За что попадал к нам?
Мелкое хулиганство. Так в протоколах писалось.
А сейчас, значит, на разбой пошел?
Какой разбой? Их было четверо, я один.
Но ты был вооружен.
Нож не мой.
Конечно. Как же иначе?
Я у этого черта в ларьке букет цветов хотел купить, а деньги оставил дома. Ну и попросил взаймы. Отдал бы утром с процентами. А он погнал на меня, как будто это я в его Чуркестане торгую, а не он здесь. Ну я погорячился. Разбил стекло. Продавец вылетел с ножом и на меня, я нож-то выбил, а они из всех ларьков поперли, вот и подобрал нож для обороны.
Это твоя версия. Посмотрим, что завтра напишут потерпевшие.
Вы хотите задержать меня?
Ты уже задержан.
А девушка?
Ее отпустили.
Товарищ капитан, может, отпустите? Я подписку дам. А с утра, обещаю, буду здесь как штык.
Сержант, выйди! приказал капитан конвоиру. Тот вышел. Ты что, придуряешься или на самом деле не понимаешь, что попал серьезно? А может, ты таким способом решил от армии закосить? Подумал разобью витрину, милиция заведет дело, а сейчас начинается призыв. Военкомат проверит, что есть претензии со стороны правоохранительных органов, и даст отсрочку, а?
Ничего подобного я не думал.
А зря, думать всегда надо. Особенно сейчас, в твоем положении. Разбой дело нешуточное, и срок получить ты можешь легко.
Но ведь не было никакого разбоя?!
Если бы так. Пойми, я не из тех, кто стремится посадить человека, было б за что. Нет. И прекрасно понимаю, что ради девочки ты затеял эту бучу. И готов помочь тебе, но, чтобы сделать это, мне нужна поддержка.
Что надо сделать?
Капитан что-то написал в своем блокноте, подошел к Косте и показал страницу, на которой красовалась сумма 1000$.
Как ты, Ветров, думаешь, за тебя может кто-нибудь поручиться?
Позвонить можно?
Куда и кому?
Домой, родителям.
Звони.
Капитан передал сотовый телефон.
Только знаешь, капитан, перейдя на «ты», сказал Костя, хочу тебя предупредить, как бы ты не подавился со своим аппетитом.