Специфический анекдот. Я его не совсем понял, откровенно признался полковник.
Вспомните, что я вам только что рассказал, усмехнулся Матвей.
Знаете, я бы с удовольствием свёл вас с нашими биологами и послушал ваш спор.
Боюсь, ничего бы из этого не вышло.
Почему?
Мы по-разному думаем. Они будут доказывать мне всё, исходя из научных обоснований, а я буду упирать на собственный опыт и рассказы друзей. Сами понимаете, это будет спор глухого с немым.
Что ж, с вами очень интересно говорить, но мне, к сожалению, пора. Ещё много дел. Кстати, я так и не услышал, какие отличия вы заметили между обычными щенками и этим чудом.
Практически никаких. Кутёнок и кутёнок, таких двенадцать на дюжину. Думаю, все изменения проявятся позже, когда он начнёт подрастать. А кому отдадут остальных?
Троих раздадут кинологам, а одного оставят в лаборатории для наблюдения.
Надеюсь, они не собираются ставить на нём опыты?
Не знаю, а что?
Собаки хорошо запоминают тех, кто причинил им боль, а ротвейлер это не та порода, с которой можно шутки шутить. Ротвейлеры бывают очень преданными и очень опасными, как противники. Даже обычные ротвейлеры. А уж про таких, геноизменённых, я даже говорить не хочу.
Почему?
Ну, во-первых, я не знаю, что из всего этого получится, а во вторых, если этот проект сработает, то пёс найдёт способ, как отомстить причинившим боль.
Странный у нас с вами разговор получается. Такое впечатление, что я с провидцем говорю или каким-нибудь ясновидящим.
А также ясно слышащим и ясно дышащим, усмехнулся в ответ Матвей. Ерунда это всё. Просто я хорошо знаю эту породу.
Что ж, я прощаюсь, но не надолго. Думаю, на днях мы снова увидимся, кивнул ему полковник, протягивая руку.
Проводив его, Матвей старательно запер дверь и, посмотрев на часы, решительно направился к большому холодильнику. Пора было кормить малыша.
* * *К удивлению Матвея, полковник действительно привёз всё, что он указал в своём списке, прибавив к этому ещё и несколько комплектов армейской камуфляжной формы, к которой он так привык за время войны. Щенок, которому Матвей устроил в старом чемодане настоящее логово, уже заметно подрос и постепенно переходил на твёрдую пищу.
Подчиняясь требованию полковника, Матвей каждый вечер обмерял и взвешивал щенка, поражаясь скорости, с которой тот рос. Его отчёты больше напоминали написанные от руки короткие рассказы, но на все высказывания на этот счёт Матвей только пожимал плечами, отвечая, что он не учёный, а собаковод.
Вскоре двухмесячный кутёнок выглядел как полугодовалый пес и вёл себя соответственно. Его сообразительность основательно проявилась во всей своей красе, когда Матвей, оставив пса в доме одного, занялся колкой дров. Стояла поздняя осень, и по ночам уже заметно подмораживало. От души намахавшись топором, Матвей вернулся в дом и, свалив у печки охапку поленьев, вернулся в прихожую переобуться. Первое, что бросилось ему в глаза, были изжёванные задники его домашних тапок, а из-за угла выглядывала лопоухая голова со шкодным выражением на мордахе. Чуть усмехнувшись, Матвей взял с полки старую газету и, сворачивая её в трубку, грозно спросил:
Это что ещё за фокусы такие? Давно по заднице не получал? Тебе кто разрешал тапки мои трогать?
Увидев такое страшное орудие наказания, кутёнок стремительно развернулся и со всех лап кинулся на своё место, отлично зная, что там его никто не тронет. Не удержавшись на повороте, псёныш хлопнулся на бок и, со всего размаху въехав попой в стену, в два прыжка добрался до своего логова. Глядя на этот акробатический этюд, Матвей не удержался от смеха. Отложив газету, он подошёл к логову и, присев на корточки, заглянул внутрь. Из-под фанерной крышки выглядывал любопытный чёрный нос, а на шкодной мордахе заглавными буквами было написано: «Что, съел? Не догнал?»
Ладно, паршивец, жрать захочешь сам вылезешь, усмехнулся Матвей, поднимаясь и выходя на кухню.
Услышав хорошо знакомый стук столовой посуды, Рой выбрался из логова и, осторожно подобравшись к порогу, принялся старательно принюхиваться к витавшим по кухне запахам. Делая вид, что не замечает его, Матвей разогрел себе гречневую кашу с тушёнкой и, усевшись за стол, принялся за еду. Просочившись на кухню, псёныш сунул нос в свою миску и, увидев, что там пусто, с возмущением уставился на Матвея. Всё так же не обращая на него внимания, Матвей вымыл посуду и, убрав всё в сушилку, снова вышел на улицу. Вскоре входная дверь просто затряслась от ударов, когда щенок принялся драть её лапами, требуя обратить на него внимание. Но Матвей старался выдержать характер. В этой схватке воли он просто обязан был показать, кто в доме хозяин.