Видишь, как просто, сказал Викентьев. А ты сопротивлялся.
Отпустите ее. Она же еще ребенок.
Те школьницы тоже были еще детьми.
Какие еще школьницы? нахмурился Мастерс.
Неважно. Извини, Марк. Но ты опоздал. Слишком долго думал. Не знал, что ты такой тугодум. Викентьев тяжело поднялся с кресла. Нам придется продолжить экзекуцию.
Он взмахнул ладонью.
Багор потрепал девчонку по рыжим волосам, переместил руки на ее голые бедра и одним рывком насадил ее на свой пах.
Девчонка взвыла. Из вытаращенных глаз брызнули слезы.
Мастерс взревел, ударил одного из спецназовцев локтем в голову, тут же получил с десяток ударов наотмашь в лицо и сполз в кресле, пуская кровавые пузыри.
Багор трахал его дочь механически, в одном ритме, каждым толчком выбивая из нее хриплые стоны. Его изуродованное лицо абсолютно ничего не выражало.
Послушайте, директор, подал вдруг голос Антон. Так нельзя. Это нарушение правил.
Заткнись, огрызнулся Викентьев. Ты ничего не знаешь. И у тебя нет права голоса. Жди свое начальство и не отсвечивай.
Я должен это остановить, Антон шагнул вперед.
Стоять!
Ближайшие спецназовцы направили на него автоматы.
Не лезь. Твое дело выполнять приказы.
Антон замер.
Викентьев присел рядом с обмякшим в кресле Мастерсом.
Ты думал, мы не узнаем? прошептал он, разглядывая окровавленное лицо с разбитым носом и уже заплывшими глазами. Помнишь школу в Ярославле? Это ведь ты направил туда боевиков. Это была твоя операция. Четверо суток они удерживали в заложниках сотню детей. В первый вечер устроили кастинг, как они это назвали, выбрали двенадцать самых красивых школьниц и все четверо суток их насиловали. Снимая на смартфоны и выкладывая в сеть. Пятьдесят подготовленных тобой ублюдков. Постоянно. Без перерывов. А ведь там действительно были дети. Четырнадцать, пятнадцать лет. Не то что твоя восемнадцатилетняя толстозадая лошадь с давно разработанными дырами. Я прав, Багор? Разработанные у нее дыры?
Багор промычал что-то нечленораздельное и ускорил темп.
А что было дальше, помнишь?
Мастерс засипел и заворочался в кресле.
А дальше, наклонился к его уху Викентьев, на четвертый день, когда понаехали со всего мира телевизионщики с топ-блоггерами, твои мрази вывели этих школьниц на крыльцо. Туда, где за оградой стояли их родители и репортеры с камерами. Поставили их в ряд. И каждой перерезали горло. Всем двенадцати. Викентьев схватил Мастерса за седую шевелюру. Смотри!
Багор рычал, двигаясь все быстрее и быстрее. Когда тело девчонки начало мелко сотрясаться, он намотал ее волосы на кулак, притянул к себе, заставив задрать голову и выгнуть спину, выхватил с пояса армейский нож и стремительным движением вскрыл ей горло.
Кровь потоком хлынула на стол, заливая все вокруг.
Багор отскочил в сторону, оправляясь.
Девчонка, хрипя, медленно сползла на пол, несколько раз дернулась и затихла.
Мастерс взвыл, содрогаясь.
Я тоже там был, сказал Викентьев. Тоже стоял у ограды и смотрел, как убивают мою дочь. Теперь ты знаешь, что мы тогда чувствовали.
Ты ответишь за это, вонючий кусок дерьма, прошептал Мастерс.
Конечно, сказал Викентьев. Конечно, отвечу. За все надо платить. Вот ты уже заплатил. Он потрепал Мастерса по плечу и повернулся к спецназовцам. Забирайте эту падаль и грузите в машину. Двое со мной.
Он двинулся к выходу.
Я вынужден буду сообщить о том, что произошло, сказал Антон.
Викентьев широко улыбнулся.
Разумеется. Сколько угодно.
Я вам безусловно сочувствую, но мы не должны поступать так.
Викентьев подошел к нему вплотную. В его глазах плескалась ненависть.
Помнишь, как просрали первую украинскую войну? Бесконечные режимы тишины, беречь мирняк, не трогать казармы. Протянули время, дали нацистским выблядкам перегруппироваться, накопить силы. А мирняк потом в спину стрелял из каждой подворотни. Слава богу, хватило мозгов больше так не ошибаться. Так что можешь засунуть свое сочувствие и свой гуманизм в жопу и валить куда подальше. Твоя работа здесь все равно закончена.
Он пинком распахнул дверь, прошел бесконечными коридорами, не видя ничего вокруг, и вышел наружу.
На площадке перед виллой крутил лопастями остроносый черный вертолет с желтой греческой буквой «сигма» на боку.
Худой, высокий человек в черном костюме, опираясь на трость, шагнул к Викентьеву. Толстые складки на лысом черепе делали его похожим на бойцового пса.