Чудны дела в шкафах под замками форма развешана. Офицерская, с портупеей, кобурой, фуражечкой, со всеми знаками различия и даже медальками на груди. И обувка уставная здесь же.
Надевай.
Ладно сидит форма, как влитая. Потянуть, загнать складки сзади под ремень, фуражечку околышком посреди лба и, ладошкой прихлопнув, проверить. Помнят ручки четыре года люди из формы не вылезали, второй шкурой стала она. Скрипят портупеи и сапоги, бряцают медали, постукивают о бетонный пол подковки. И лица совсем другие лица, не как у зэков или конструкторов липовых разгладились лица, словно гимнастёрки под ремнём. И походочка прямая, не зоновская, где всё больше скрючившись, на полусогнутых и зенки в пол. Расправились плечи, в глазах блеск появился. Развернулась душа А всего-то форму надели. Чудеса!
Стройся!
Стоит строй офицеров, один к одному, мысочки подобрав.
Равняйсь!..
Подтянулись, рванули головы влево.
Смир-на!
Выправились, глядят молодцами, словно в молодость свою фронтовую вернулись, где еще ни колючки, ни вертухаев, где хоть и смерть повсюду, но воля!
На прав-во. Шагом марш!
Комната. На стене простыня расправлена. Тут же фотограф.
Садитесь. Прямо. Голову чуть левее. Подбородок ниже. Еще Замерли!
Вспышка!
Теперь снимите, пожалуйста, френч. Замрите
А буквально через несколько часов новое построение.
Зига!
Я!
Ко мне Шагом марш Держи.
Удостоверение. С красными корочками. Офицера МГБ, а внутри фото его! В форме. Той, которую выдали, с капитанскими погонами. Всё честь по чести, где надо, и лепуха синяя на уголке. На туфту не похоже.
Капитан Левченко!
Тишина, никто не шелохнулся.
Капитан, я, кажется, к вам обращаюсь.
Да, точно, Левченко Николай Васильевич. Так в ксиве, черным по белому написано.
Я!
Подойдите к столу.
Макнул перо в чернильницу, протянул ручку:
Распишитесь вот здесь, в графе «личная подпись».
Дрожит рука, капают чернила с пера. Виданное ли дело зэку ксиву гэбэшного капитана получать!
Возьмите себя в руки, капитан. Не приговор подписываете. Вот так
Промокнул пресс-папье. Протянул серую папочку.
Ваше личное дело. Изучить послужной список: где кем служили, награды, выговоры, имена начальников. И чтобы на зубок
Есть!
Старший лейтенант Симаков
Стоит строй, ошарашенный, как если бы их обухом по башке из-за угла припечатали. Ни черта не понимают А им и не надо, они хоть и в форме лейтенантов и капитанов, а всё равно зэки, которым много знать не положено.
И новая команда:
Форму снять. В соседнем помещении гражданские шкары, клифты и лопаря. Подобрать по размеру, подогнать под себя
И верно, в соседней комнате на стеллажах горы шмоток гражданских на любой размер и вкус выбирай не хочу. Оживились зэки, пиджачки со штанцами примеривая. Такой выбор глаза разбегаются.
Глянь.
Чего?
Не по-нашему написано.
Верно, на подкладке на этикетке буквы незнакомые, на латинице, и значки какие-то.
Это трофеи из Германии. Краснопёрые оттуда целые вагоны шмоток волокли. Я точно знаю. Пиджачок твой, поди, с трупа немецкого стащили.
Да и хрен с ним. Мало я, что ли, на фронте одежды и обувки с трупов снятых носил. Сам снимал, и с меня, если что, сняли бы, не побрезговали. Лишь бы клифт впору пришёлся, вещь дорогая, импортная, сносу нет
Стройся!
Встал строй, уже не тот, уже чисто гражданский, разноцветный и разномастный, хотя мысок к мысочку, и равнение по груди четвёртого. И тут же новые чудеса. Потому что новые ксивы паспорта. Натуральные, со всеми отметками и штампами прописки. Всё чин-чинарём, ни один мент не подкопается!
Документы будут храниться в карманах френчей и пиджаков, одежда в шкафах под пломбами, ключи от кладовой у командиров. Форма одежды по приказу.
Заёрзали зэки, закрутили глазками такой соблазн Это понял командир и быстро мысли их шаловливые осадил:
Кто рыпнется, кто захочет, чистыми ксивами обзаведясь, ноги сделать, тому сразу верхнюю статью от прокурора, объяву во всесоюзный розыск и каждого пятого из его отряда в распыл. Так что вы приглядывайте друг за другом, если жизнь дорога: адвокатов и даже «троек» у вас не будет пуля будет лично от меня в затылок, потому как по документам вы уже покойники. Если этого мало, то всех ваших родственников на нары, ответку за беглеца держать. Поймаем отпустим. Нет сошлём на рудники или к стенке прислоним тех, что старше, а младших в детдома определим, которые та же «крытка». Всё всем ясно?