Онемев и прижав моментально вспотевшую ладонь к груди, Платон Ефимович рассматривал существо, похожее на старика со всклокоченной бородой и с нечеловеческими горящими глазами, в плаще до пят. Старик тоже молчал, пронизывая градоначальника взглядом насквозь, словно рентгеновскими лучами. И вдруг, раскрыв свой безобразный, обрамлённый клочковатой бородой рот, прорычал:
Было бы кого тут консультировать! Гоняют меня к таким уродам!
Я-а-а-а не урод, вообще то не своим голосом промычал мэр в ответ. Как вы сюда попали? Почему не доложили? Вы кто?
Конь в пальто! Огрызнулся старик. Хароном меня зовут, паромщик я для умерших! Слушаю тебя!
К-к-к-каких умерших? Я ж-ж-ж-живой, меня не надо никуда перевозить!.. сползая по стене и сбивая своей массивной, заплывшей жиром тушей рамки с грамотами и фотографиями со стены, проблеяла несостоявшаяся историческая личность. Что вам нужно?
Велено показать тебе, кого перевозил, чтобы ты выбрал, всё так же нетерпеливо и будто уже насмешливо, без всякого уважения к должности собеседника проворчал старик. Но имей в виду, кого бы из великих ты ни выбрал, твоя собственная смерть должна хоть как-то соответствовать твоему характеру или привычкам. Совсем постороннюю смерть просить не положено! А я инструкции не нарушаю!
К-к-к-каких умерших? Я ж-ж-ж-живой, меня не надо никуда перевозить!.. сползая по стене и сбивая своей массивной, заплывшей жиром тушей рамки с грамотами и фотографиями со стены, проблеяла несостоявшаяся историческая личность. Что вам нужно?
Сидя на спинке дивана среди попадавших рамок и по-прежнему прижимая потные ладони к груди, Платон Ефимович вдруг понял, что всё происходящее сейчас он нажелал себе сам и желание его исполняется! В то же время мэр города N, слегка оправившись от испуга, подумал о том, что это уникальный шанс и очередная удача, которая выпала не кому попало, а только исключительной, исторической личности, то есть ему. Эта мысль, несмотря на страх, наполнила душу градоначальника таким сладким, уже подзабытым чувством собственного величия, какого он не испытывал со дня второй своей инаугурации, после зачитывания со сцены поздравительной телеграммы от премьер-министра. Глава города подсобрался, взял себя в руки и, как бы прощупывая ситуацию, точно на переговорах по созданию депутатских фракций в городской думе, произнёс:
То есть я могу выбрать кого угодно из великих представителей человечества, но вы меня пока никуда не перевозите, та-а-ак, да?
Та-а-ак, да, словно подражая осторожному вопросу и пародируя интонацию мэра, ответил Харон. Только выбор должен быть обоснован твоим характером или биографией! Скажи мне, в чём ты велик, и я помогу тебе выбрать Великого. Ваши смерти будут похожи, как две капли воды!
Мэр окончательно перестал бояться, приосанился и начал думать, поглядывая на рамки с фотографиями себя любимого на противоположной стене. Думать о себе было привычно и приятно. На лице Платона Ефимовича даже образовалось нечто похожее на улыбку, и нос невольно задрался вверх.
Уважаемый Харон, вы из античного греческого мира, а меня не зря родители назвали Платоном! Может быть, я умру, как кто-то из великих мыслителей античности, которых человечество помнит и читает уже полторы тысячи лет? А?
А сам ты что написал? спросил Харон, почёсывая узловатыми, задубевшими скрюченными пальцами всклокоченную бороду.
Вопрос застал мэра врасплох.
Э-э-э М-м-м А! Я я был в нашем городском театре на встрече с труппой и сделал целый ряд очень правильных и точных замечаний по одной пьесе! После моей критики режиссер мне сам рассказывал в постановку сразу же были внесены изменения!
На лице Харона впервые отразилось что-то похожее на удивление. Он взмахнул рукой, и мэр увидел статного грека в длинной тунике. Харон торжественно провозгласил:
Отец трагедии, великий Эсхил. Лично я обожаю его «Орестею»! Когда я перевозил его в царство мёртвых, я остановил лодку посреди реки и заставил его прочитать мне свою трагедию! Слёзы умиления выступили даже на моём лице!
О да! Я выберу этого величайшего грека! воскликнул Платон Ефимович, мысленно уже читая предисловие к своей биографии из серии «Жизнь замечательных людей» и посмертному переизданию своих мемуаров. Как умер сей великий муж?
Орёл нёс пойманную черепаху и увидел внизу лысину Эсхила. Он подумал, что это камень, и вот, чтобы разбить черепаший панцирь и склевать нежное мясо, сбросил её прямо ему на голову. От удара Эсхил мгновенно умер!