Кузнецов Юрий Николаевич - Кровавый след стр 18.

Шрифт
Фон

Наконец я решил послушаться совета Марины и поехать на недельку-другую в Есино, чтобы там постараться привести свои нервы и мысли в порядок. Однако уже на следующий день после праздника, числа третьего или четвертого января, мне позвонил полковник Филатов.

– С Новым Годом, Виктор, – сказал он.

– Спасибо, вас также, Алексей Петрович.

– Как настроение, боевой дух? – начал он издалека.

– Да вроде бы потихоньку прихожу в норму.

Я знал, что бесполезно говорить с полковником о моем моральном состоянии. Он был не тем человеком, которому можно поплакаться в жилетку. Он постоянно твердил, что у работников нашего класса не должно быть душевных переживаний, особенно если речь идет о деле. Поэтому в разговоре с нами сразу же после августовских событий он предупредил Терехина, Грязева и Никицкого, чтобы те добровольно уходили с работы. Я не оказался в этом списке, и причина была ясна – пожалуй, мне одному в той тяжелой и неясной обстановке удалось сохранить присутствие духа и способность забыть о морали. Я готов был выполнить приказ, каким бы он ни был. Гене Москвину рекомендовали уволиться в запас. Из всей нашей группы только Саша Попцов остался водителем у Филатова. Со мной же вопрос по-прежнему оставался открытым. Мне показалось, что наконец дело начинает проясняться.

– Мне нужно с тобой встретиться и переговорить, – сказал полковник после приветствий.

– Когда?

– На этой неделе, не позже, – ответил он.

Я согласился, да и что еще мне оставалось? Кольцо неизвестности и загадок, которое окружило меня, давило с неимоверной тяжестью, и я решил, что лучше узнать плохие новости, чем не знать вообще ничего.

– Ты ценный сотрудник, Русич, и мне не хотелось бы тебя терять, – продолжал полковник Филатов. – Если тебя устроит, то мы могли бы встретиться сегодня вечером, часов в семь – половине восьмого на Коломенской.

Это было всего в одной остановке от меня на электричке. Такой вариант мне подходил, и я сказал:

– Буду.

– Тогда до встречи, – полковник положил трубку. После этого разговора я весь день ощущал сильное волнение. Я мог только догадываться, какое предложение готовит для меня бывший шеф. И бывший ли вообще? После всего, что пришлось пережить за последний год – особенно заваруху в Прибалтике и московскую августовскую авантюру – я стал задумываться над своим поведением, а это, как известно, дело неблагодарное. Терехин начал думать и оказался ненужным. В самый ответственный момент его нервы сдали, он отказался выполнять приказ руководства. Я не мог представить свою жизнь без любимого занятия, но работать в обстановке неясности отказывался.

Видя мои переживания, Марина несколько раз пыталась внушить мне, что свет не сошелся клином на этой дурацкой службе, что я могу найти себе место в охране коммерческого банка или какого-нибудь офиса, в крайнем случае место телохранителя. Я понимал, что ее предложения не лишены смысла, но отказывался от них. Я надеялся, что все еще наладится, и жизнь войдет в свое обычное русло. Кроме того, не мог же я позволить женщине распоряжаться судьбой высококлассного сотрудника спецподразделения, даже если эта женщина и была моей женой. Поэтому я старался избегать споров с Мариной на эту тему. В последнее время она и без того была слишком нервная. Это было связано с беременностью.

– Ты стал угрюмым, неродным человеком, – упрекала меня Марина.

Я старался отшучиваться, говорил, что она сгущает краски, и это свойственно женщинам в ее положении. Но она лишь недоверчиво качала головой и замыкалась в себе. Мы могли не разговаривать целыми днями, и такое случилось впервые за все те годы, что мы прожили вместе.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке