Я почувствовал запах крови, которая ручьем полилась из разбитого носа. В этот момент вошел Чавхор. Он бросился на помощь хозяину, но Собзали остановил его жестом.
– Сделай этому паршивцу укол, – приказал он Чавхору.
– У меня есть только аминазин, но он…
– Я тебе сказал, – перебил его хозяин, – сделай ему укол. Меня не волнует, как он называется. Главное – развязать ему язык, – он ткнул пальцем в мою сторону.
Чавхор быстро наполнил шприц и направился ко мне. Я кричал, сопротивлялся, но прибежавшие на шум боевики навалились на меня и помогли Чавхору. Как только тот ввел раствор в вену, я почувствовал слабость, и у меня подкосились ноги. Боевики отпустили меня, я грохнулся на пол.
– Что ты сделал? – испугался Собзали. – Ты умертвил его?
– Нет, – ответил Чавхор. – Но теперь он несколько дней не сможет передвигаться. Спрашивайте его скорее, а то отключится.
Собзали наклонился ко мне и заглянул в глаза.
– Кого ты хотел убить, Виктор? – спросил он ровным и даже каким-то ласковым голосом. – Химматзода или Тураджонзода?
Мне казалось, что я присутствую на спиритическом сеансе.
– Кого прикажут, мне все равно, – ответил я безразлично и провалился в небытие.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
(23–24 августа)
Через несколько дней боевики снова привели меня на допрос к Собзали.
– Знаешь, какой сегодня день? – спросил он.
– Я давно потерял счет времени.
– Сегодня двадцать третье августа, – сказал Собзали, но я не мог понять, зачем.
Собзали сделал небольшую паузу, потом снова спросил:
– Хочешь работать на меня?
– Что? – я был сильно удивлен.
Поверить в такое было невозможно. Чтобы сам Собзали, который знал, с какой миссией я прорывался в Таджикистан, предложил работу – такое казалось нереальным.
– Почему ты молчишь? – снова спросил он.
– Я думаю.
– По-моему, в твоем положении думать – глупо. В прошлый раз ты сказал, что тебе все равно, кого убивать. Ведь это правда, Русич? – он уставился на меня своими маленькими злыми глазами.
Я молча кивнул в ответ. Хотя в этот момент мне хотелось убить его.
– У меня появилась для тебя неплохая работа. Если справишься с ней, я подумаю, что можно для тебя сделать, – он на минуту задумался и продолжал:
– Сейчас выезжаем в один город, а завтра, если повезет, возвратимся обратно. Может быть, даже не все.
И он довольно улыбнулся.
Я поразмыслил. У меня было мало оснований думать, что Собзали говорит правду. Скорее всего, он хотел подставить меня и именно для этого выкупил у афганцев.
– А кого нужно убрать? – поинтересовался я.
– Там посмотрим, – уклонился он от ответа.
Сейчас у меня не было сомнений, что Собзали предлагает мне грязное дело, хочет повесить на меня совершенное оппозицией или им лично преступление. Им нужен живой убийца, да к тому же русский. Смотри, мол, кто здесь работает. Оппозиционеры останутся чистыми, а меня отдадут в руки правосудия. Но кого же собирается убить Собзали? Президента? Нет, это слишком рискованно. Кого-нибудь из высокопоставленных чиновников? Эта версия показалась мне более логичной.
– Я вижу, что ты согласен, – прервал мои размышления Собзали.
Он не получил ответа и, по всей видимости, не был огорчен этим обстоятельством. Он знал, в каком безвыходном положении я нахожусь. Я же подумал о том, что, возможно, мне удастся предотвратить преступление, предупредить жертву. И в награду тот поможет мне бежать из Таджикистана.
Двое боевиков связали мне руки и подтолкнули вперед. Глаза мне больше никто не закрывал. Это был верный признак того, что здесь меня больше не рассчитывали увидеть.
«Моя карта бита, – думают они. Но мы еще посмотрим, кто возьмет верх».