Папа раздраженно взмахивает руками, как бы говоря «этого следовало ждать, черт возьми»:
В какой-то момент ей стало недостаточно быть просто посредницей с Тьмой. Она захотела забрать материальную ее частицу себе. В мир живых.
Она позарилась на запретное и понесла наказание.
Она вызвала дух Вендиго, сильнейший темный дух, с которым бы даже сейчас, по прошествии тысячелетия, не рискнул бы связаться не один самый сильный и древний шаман. Это истинная Тьма, обретшая оболочку. Необузданная и неконтролируемая. А мать не просто его вызвала. Она с помощью ритуала смогла зачать и выносить от него дитя. Ту самую материальную частицу, которую так жаждала в своем безумии.
Папа замолкает.
Видно, что в нем борются долг и ненависть.
Он собирается рассказать какую-то часть своей истории, которую сам же страшно ненавидит. Его желваки начинают играть, кулаки сжимаются, ноздри дрожат.
В итоге, шумно выдохнув, он сообщает с максимально бесстрастным непроницаемым лицом:
Я стал результатом этого союза. Но только вот моя мать все равно не получила, чего хотела. Ведь я был рожден ребёнком Тьмы. Ребёнком Смерти. Куда мне и была уготована дорога с самого рождения. Мне не было места в мире живых.
Все, что давало людям жизнь меня отравляло.
Даже воздух.
Медленно, но неотвратимо. Это и было ее наказание. Получить то, что желал больше всего чтобы после наблюдать его потерю.
Это свело бы с ума любого. Даже того, кто изначально был в своем рассудке. Но мать не собиралась сдаваться. Наверное, это и определяло степень ее безумия. Никто другой в своем уме не стал бы делать того, на что подобилась она. С самого моего рождения мать проводила кучу ритуалов, жертвоприношений, давала мне множество отваров но все это лишь немного замедляло процесс.
Жертвы были огромными.
А результат просто смехотворным.
Было очевидно, что еще немного и вскоре не остаётся ничего, что сможет мне помочь даже у моей матери.
Она сходила с ума. Она, и так уже давно свихнувшаяся сильная ведьма познала новые грани отчаяния. У нее была сила и не осталось совершенно никаких границ. Рамок. Понимания. И здравого смысла.
Мне было 22, когда это случилось. Возраст вечности4 он усмехается как иронично. Я слег. Я умирал .И всем было очевидно, что теперь уже окончательно. Ее отвары больше не позволяли мне даже вставать с постели. Ее жертвоприношения животные или человеческие больше не даровали мне возможности дышать глубже. Ребенок Смерти наконец-то отправлялся в свое далекое путешествие. Но моя мать не могла принять этого, как данность. Как свое наказание. Она вышла против Тьмы и пошла на крайние меры, решив оставить меня в Мире Живых хитростью. Она перестала полагаться на заклятия, что черпали силу из милости Мрака.. и перешла к изобретению проклятия, что основывались на его гневе.
Мать и так прогневила Тьму, родив меня от Вендиго. А после она утроила этот гнев силой проклятия и направила на меня. Что может быть сильнее, чем гнев Тьмы?
Она прокляла меня даром бессмертия, который вынуждал свою жертву страдать вечность без милосердного права на смерть. Наблюдать, как умирает каждый, кто ему дорог. Вынуждать выживать за счёт человеческих жертв. Вынуждал стать монстром без права на гибель. Проклятие, способное в мгновение уничтожить свою жертву, но не позволяющей ей быть уничтоженной.
Но моей сумасшедшей матери даже это казалось лучшей участью, чем потерять меня.
Она видела проклятие благословением, раз благодаря нему она смогла оставить меня подле себя.
Она действительно смогла.
Я встал на ноги. Мне не требовалось помощи, чтобы ходить. Я словно перестал гнить изнутри. Я больше не умирал. Я в принципе больше не мог умереть.
Так я стал первым вампиром на планете.
Первородным.
Это было проклятие, единственное позволявшее мне выжить. Вампиры никогда не были отдельным родом. Это никогда не был дар. Это не была ветвь эволюции. Нет.
Это было проклятие, посланное на меня гневом Тьмы.
Тьма не давала сил, а лишь обрекала на страдания и лишь опытная верховная жрица могла извлечь из этого пользу. Так сказать, вычленить из этого примера необходимое слагаемое.