***
Встретиться условились в большом зале Международного аэропорта имени Атвакчи. Самолёт прибыл в аэропорт Амстердама без опозданий, где Кеша терпеливо ожидал своего нового коллегу. В полученном письме почти ничего не сказали о новой должности. Самой большой неожиданностью оказался оплаченный билет на самолёт до Амстердама, отправляющийся вечером того же дня. Скороспешность событий и таинственность ситуации подстегнули Кешу к решительным действиям.
Теперь он сидел на скамейке в ночном аэропорту и разглядывал массивный бронзовый барельеф. На маленького Кешу со стены глядело гигантское лицо пожилого человека в очках. Это был сам Басирий Атвакчи изобретатель и учёный. Именно он руководил группой, которая сделала прорыв в технологии перемещения в пространстве. Под барельефом золотыми буквами сияло изречение учёного: «Интернет открыл эпоху информации. ПФС открывает эпоху истины».
Аббревиатура ПФС означала название открытой учёными технологии перемещение по фотонному следу. Это открытие потрясло мир, подобно первому полёту человека в космос. И точно так же, как начало космической эры, стало достижением советской научной мысли, успех Атвакчи стал достижением духовного наследника СССР тем периодом жизни человечества, который нынче презрительно называют «Системой». Конечно же, теперь открытие Басирия Атвакчи считается достижением личным, а не общественным. Большинство уверено в том, что учёный Атвакчи открыл всё сам, и во многом не благодаря той системе, в которой вырос, получил образование и работал, а вопреки системе. Вопреки «Системе». И к появлению такого мнения приложил руку сам Кеша и ему подобные, кто вынужден был ради средств к существованию поступиться принципами и лгать, лгать, лгать, клепая ежемесячные отчёты, сидя в застенках Следственного Комитета по Делам «Системы».
Кеша смотрел на лицо Атвакчи и боролся с чувством предательства, прорывавшимся из каких-то глубин естества. Это чувство казалось Кеше непонятной тёмной тварью, которая лезет из-под земли, выкапывая себя когтистыми лапами. Тварь молча царапала чёрную землю, цеплялась за корни и травяные кочки. Она дышала и всё стремилась выползти наружу из какого-то подземелья, расположенного прямо в грудной клетке. И как легко стало бы, если бы эта тварь зарычала, завыла или заорала. Но гадина оставалась нема. И лишь тяжёлое дыхание слышалось из тёмной дыры. Дыхание, живущее в унисон с его собственными вдохами и выдохами.
Странный человек приблизился к Кеше слева. В почти пустом зале в этот поздний час он оказался единственным, кто не сидел, а медленно передвигался своей странной походкой, похожей на бездумный танец африканских аборигенов. Его потрёпанные и грязные одежды контрастировали с изящными формами выверенного и эргономичного интерьера зала ожидания.
Вы когда-нибудь меняли своё мнение, молодой господин? обратился этот странный человек к Кеше; всё его тело двигалось как на шарнирах.
Взглянув на подошедшего, Кеша увидел морщинистое лицо человека гораздо старше себя. Бурая, потерявшая форму вязаная красная шапка венчала его узкую голову, а кисти рук, торчащие из рукавов засаленного пуховика, были обмотаны какими-то светлыми тряпками. Виднелись только кончики жёстких пальцев с глубокими зарубцевавшимися порезами.
Кеша вытащил из кармана мгновенный переводчик и засунул его себе в ухо. Старик понял, что перед ним иностранец, и ещё раз, медленнее, обратился к Кеше.
Меня вряд ли можно назвать господином! ответил ему Кеша на западнофризском, в силу своих скромных возможностей в этом языке, и полез в карман за коммуникатором, давая понять незнакомцу, что очень занят и не хочет разговаривать.
Ох, вы точно господин! Кто же ещё?! У вас хорошая одежда. Вы сидите вечером тут, в аэропорту, улыбаясь, отвечал старик, доставая из-за пазухи свой старый потрескавшийся коммуникатор. Грязный человек промямлил что-то ещё, но мгновенный переводчик в ухе не смог распознать текста.
И всё же по виду человека Кеша понял, что происходит. Он приложил свой коммуникатор к аппарату старика. Через секунду небольшая сумма денег перешла со счёта Кеши на счёт незнакомца. Тот улыбнулся, откланялся и направился дальше, оживляя мёртвый гранит аэропорта своей танцующей походкой. Глядя вослед грязному нищему, Кеша испытал странное чувство стыда за то, что показался тому господином. Господином Кеша точно не был. Да и товарищем назвать он себя не мог. Он хотел бы, но совесть не позволяла.