По большому счету одним важным делом создавали математический аппарат для реализации тех идей, что выдвинул наш научный руководитель Александр Ильич Лейпунский. Это быстрые реакторы, которые были реализованы от самых маленьких, 5 кВт, до больших в Белоярске. Затем промежуточные реакторы. Те пошли на подводные лодки. Ими я тоже вплотную занимался. Лейпунский был настоящий научный талант. Мы его чрезвычайно чтили. Он давал свободу. Главным образом свободу мысли.
Александр Ильич всегда с интересом слушал другие мнения. Сам прекрасно знал английский недаром ведь у Резерфорда работал в Кембридже. Получал все американские и английские журналы. Был в курсе всего, что делается там по ядерной тематике. Поэтому ФЭИ по многим научным вопросам всегда шел чуть-чуть впереди остальных. В итоге я написал книгу «Методы расчетов ядерных реакторов». Потом вторую. Она немедленно была переведена в США и Китае. Через полмесяца после издания это удивительно
Математика ядерных реакторов, стало быть, в Обнинске вас захватила полностью?
Нет, потом произошел небольшой зигзаг. Вызывает Курчатов меня вызывает, Дубовского, Харитона, Бочвара. Едем в его институт, где он нам и говорит: «Друзья, бросайте вы свою ядерную науку. Более важно сейчас ядерная безопасность». Нужны были расчеты по безопасности всех реакторов: такой-то вид реакции, такой-то замедлитель и т.д. И мы засели за это дело. В ноябре 1961 года на коллегии министерства Курчатов докладывает: задание по ядерной безопасности выполнено. Мы этим очень гордились. По-моему, это было последнее задание, в котором он принимал участие. Через неделю Игорь Васильевич умер
Великие имена: Курчатов, Славский, Лейпунский
Я много проработал с Александром Ильичом. Он был моим оппонентом по докторской диссертации. Создал два мощнейших научных направления: энергетические реакторы на быстрых нейтронах и промежуточные для подводных лодок. Конечно, большой вклад внес и в космическую тематику, и в физику твердого тела. Однако главная заслуга Лейпунского в том, что сумел сколотить в ФЭИ научный коллектив, выполнивший все эти задачи.
Что это был за человек?
Уникальный. Ведь вы знаете, что его жена, директор математического института на Украине, не захотела с ним ехать в Обнинск. И он жил тут один. Жил и работал. И много, скажу я вам, работал. Москва Обнинск, Обнинск Москва. Министерства, смежники, КБ, институты. И, конечно, наука. Короче, заработал первый инфаркт. Слег. Вновь учился ходить. Сначала по 5 шажочков в день, потом по 10, после уже по 100. До Белкина стал постепенно прохаживаться в общем, вернулся в строй. Но через два года второй инфаркт. И то же самое: постель, первые шаги после болезни, рабочий кабинет. После третьего инфаркта мы уже Александра Ильича потеряли.
Гурий Иванович, давайте из Обнинска сразу же перенесемся в Москву, в Академию наук. Как вы стали ее президентом?
Меня пригласил Горбачев. Говорит: «Будешь президентом академии?» А я так довольно смело отвечаю: «А что буду». У меня ведь уже был за плечами опыт руководства Сибирским отделением. 100 академиков как никак и членкоров. Так с 1986-го по 1992-й я у руля и стоял.
Что сложней оказалось: заниматься наукой или ею руководить?
Честно скажу, что более мучительного периода, чем тот, когда я был зампредседателя Совмина, а я в 80-е занимал еще и эту должность, в моей жизни не было. Ни сна, ни покоя. Ни выходных, ни праздников. В руках у меня были сконцентрированы тогда колоссальные средства до 6 процентов всего советского ВВП. Именно столько государство выделяло на науку. Один президентский фонд, из которого я мог лично выделять средства на те или иные научно-технические направления, доходил до 200 млн. долларов.
Спору нет, у советской науки тогда был хороший финансовый задел. А вот у главы этой науки? Вам лично в те времена удалось разбогатеть?
Безусловно. Значит так: три сына, и все трое доктора наук. Семья 18 человек каково, а?.. Конечно, богатый. Деньги? А что деньги они приходят и уходят. Тут мне, честно говоря, похвастаться нечем. Да и не из-за них, в конце концов, мы работали
Математик Пафнутий Чебышёв
Одна из самых малых и неприметных калужских улиц носит имя одного из самых великих уроженцев ее земли Пафнутия Львовича Чебышева. На ней пять домов. Есть, правда, улица и короче с одним домом. Но она имени человека и вовсе в Калуге не бывавшего Михайла Ломоносова. Академическая наука в городской топонимике отражается весьма прихотливо. Да и не только в ней. Так повелось. Почему бог ведает